Абарат - Клайв Баркер Страница 39

Улица поднималась вверх широкими пологими уступами. Взбираться было нетяжело, но Кэнди так вымоталась, что вскоре усталость начала буквально валить ее с ног. Короткого сна в лачуге Изарис оказалось недостаточно, чтобы восстановить силы.

Но гораздо большие мучения, чем усталость, причинял ей голод. У стен некоторых из лачуг на широких ступенях улицы были сооружены прилавки со всевозможной снедью. Над одним из них была натянута бечевка, с которой свисали вяленые рыбы. В крайнем случае, подумала Кэнди, сгодились бы и они. Но куда более аппетитными показались ей пончики, которые поджаривал в масле торговец за соседним прилавком. При виде того, как он принялся посыпать их сахарной пудрой, Кэнди проглотила слюну и запустила руку в карман платья Изарис. Шесть оставшихся долларов пребывали в полной сохранности. Но разумно ли ими здесь расплачиваться, привлекая к себе ненужное внимание? Ведь любой при виде этих зеленых бумажек сразу догадается, что их обладательница — чужестранка.

Выходит, у нее оставалось только две возможности не умереть с голоду: попрошайничать или воровать. Однако, сказала она себе, принимая во внимание, что речь шла уже даже не о насыщении, а о выживании, соображения морали можно было отбросить. И Кэнди настороженно огляделась по сторонам. Владелец одного из прилавков оставил свой товар без присмотра, примкнув, по-видимому, к толпе, которая спешила на набережную.

Но не успела она сделать и шагу к столику со снедью, как позади нее послышался все нараставший шум, раздались крики. Кэнди оглянулась. Три или четыре человека, вымокших до нитки, брели вверх по улице в сопровождении нескольких полицейских и в окружении толпы зевак. Наверняка это были пострадавшие при крушении причала и набережной, из числа тех, кого удалось вытащить из воды.

— Дорогу! Дорогу! — злился полицейский. — Здесь раненые!

Выкрикивая эти фразы, ретивый служитель порядка добился эффекта, прямо противоположного желаемому. Стоило предупреждению сорваться с его губ, как из всех дверей ближайших домишек на улицу высыпали новые зеваки, чтобы насладиться зрелищем чужих увечий. Вскоре небольшая процессия принуждена была остановиться — толпа новоприбывших перекрыла ей путь. Полицейские хором и поодиночке, багровея от натуги, выкрикивали угрозы и приказания зевакам расступиться, но их истошные крики лишь привлекали новых любопытных.

Как все это знакомо, подумала Кэнди. Глядя на быстро растущую толпу, она вспомнила о случае, произошедшем четыре или пять лет тому назад дома — или в Иноземье, как она все чаще мысленно называла свой прежний мир. Случилось это в середине лета. Семья Кэнди направлялась в гости к бабуле Хэтти, бабушке Мелиссы, в Пеликан-Рэпидс. Их машина неслась по скоростному шоссе номер 94. Все было как обычно, пока впереди идущие машины вдруг не сбросили скорость почти до минимума. Следующие полтора часа Квокенбуши в своем авто ползли вперед, как улитки. Жара стояла невыносимая, а в машине как раз забарахлил кондиционер. От этого все злились и нервничали. Вскоре выяснилось, что причиной пробки стала авария где-то впереди, и отец Кэнди тотчас же принялся ругаться на чем свет стоит, утверждая, что на самом деле машины ползут так медленно из-за дурацкого любопытства водителей, которые нарочно притормаживают у места катастрофы.

— Проклятые зеваки! Каждому охота полюбоваться на чужую беду! Да мало-мальски приличного человека стошнить должно от этакой картины! Бездельники чертовы! Нет бы заняться собственными делами!

Разумеется, часом позже, обливаясь потом и все еще продолжая браниться, отец Кэнди притормозил у места аварии, в точности как и все, кого он так поносил. Более того, из-за него вся колонна автомобилей принуждена была остановиться и терпеливо ждать, пока он вдоволь насмотрится на тело одного из погибших, вытащенное на обочину, и на обломки семи пострадавших в столкновении машин — грузовиков, легковушек и восьмиколесной фуры.

Кэнди следовало бы попридержать язык, но в тот момент досада взяла верх над чувством самосохранения, и она не без ехидства спросила:

— Папа, не ты ли утверждал, что от такого зрелища любому станет тошно?

Билл Квокенбуш тотчас же обернулся и, перегнувшись через спинку своего сиденья, ударил ее по лицу.

— Посмей только еще раз мне надерзить!

— Но я просто повторила... В ответ на что он влепил ей еще одну звонкую пощечину.

— Довольно, Билл, — подала голос мать Кэнди.

— И ты тоже заткнись! — огрызнулся он. — Защитница выискалась!

И чтобы жена знала, насколько он плевать хотел на ее мнение, Билл Квокенбуш ударил Кэнди в третий раз.

Вытирая слезы, помимо воли полившиеся из глаз, Кэнди взглянула на мать, чье лицо отражалось в зеркале заднего вида. Та свирепо взирала на мужа. Но Билл Квокенбуш этого не замечал, он все еще лицезрел кровавую сцену на шоссе. Что же до Кэнди, та с мрачным удовлетворением отметила про себя, что не одна она ненавидит Билла всей душой — такой неистовой яростью пылал взор Мелиссы. Одно было скверно: этот молчаливый протест ничего в жизни не менял. Ну почему бы матери не дать ему отпор, не вступиться хоть раз по-настоящему за Кэнди или за себя? Можно ли быть такой безответной, такой слабой?

Глядя на толпу в Рыбацком гетто, Кэнди вспомнила ту давнюю сцену так отчетливо, словно это произошло вчера. Ей тогда было невыносимо жарко, время тянулось ужасающе медленно, от братьев воняло потом, к тому же они беспрестанно портили воздух. А потом пришлось поневоле увидеть чудовищные последствия катастрофы, вслед за чем у нее с языка сорвалось замечание в адрес отца, тот надавал ей пощечин, она расплакалась, а мать лишь попыталась без всякого успеха испепелить его взглядом.

Таким был мир, который она покинула. В нем царили скука, насилие и слезы.

«Что бы ни ждало меня впереди, — подумала она, — это наверняка будет лучше, чем та, оставшаяся за спиной жизнь. Иначе просто и быть не может».

Приободренная такими мыслями, Кэнди продолжила путь вверх по улице, ей хотелось уйти как можно дальше от толпы. Прилавки, покинутые владельцами, стали попадаться ей во множестве. Не иначе как лавочники примкнули к зевакам, собравшимся вокруг раненых.

Кэнди поднялась еще на несколько ступеней и осторожно приблизилась к столику с выпечкой. Изобилие пирожков и плюшек живо напомнило ей полки соответствующего отдела супермаркета в Цыптауне. Ассортимент казался очень уж схожим, разве что изделия местного пекаря были на вид свежее и пышнее. Она окинула взглядом аккуратные ряды круассанов, сдобные батоны с сухофруктами и орехами, булочки нескольких сортов, жареные пирожки.

Опасаясь, что ее заметят, она быстро сделала свой выбор: два пирожка и большущая ячменная лепешка оказались у нее в руках. Однако, уже шагнув было назад, Кэнди не смогла удержаться, чтобы не схватить со всей поспешностью, на какую была способна, еще и круассан. Обеспечив себя едой на ближайшее время, она с тревогой оглянулась по сторонам — не спешит ли владелец лотка к своему товару. К счастью, поблизости не оказалось ни единой души. Кэнди заторопилась прочь, зажав один пирожок в зубах, а все остальное рассовав по вместительным карманам платья. Остановилась она, только когда совсем выбилась из сил. Улицу на этом ее отрезке ограждала невысокая каменная стена. Кэнди уселась на бортик и принялась с жадностью уничтожать пирожок.