Задверье - Нил Гейман Страница 39

– Я этого не потерплю, не потерплю! Пусть выступит вперед!

Холвард траурно помахал копьем перед носом маркиза, а маркиз неспешно и беспечно прошел вперед вагона, пока не оказался подле д'Вери перед троном эрла. Волкодав глухо заворчал.

– Ты! – Эрл пронзил воздух огромным узловатым пальцем. – Я знаю, кто ты есть, де Карабас. Я не забыл. Может, я и стар, но я не забыл.

Маркиз поклонился.

– Могу я напомнить твоей светлости, – учтиво сказал он, – что мы заключили сделку? Я добился мирного договора между твоим фьефом и Вороньим двором. А взамен ты согласился оказать небольшую услугу.

«Значит, Вороний двор все-таки существует, – констатировал про себя Ричард. – Интересно, какой он?»

– Небольшую услугу? – взревел эрл. Лицо у него стало темно-ревеневым. – Вот как ты это называешь? В отступлении от Белого Города я из-за твоего безрассудства потерял десяток человек. Я глаза лишился!

– И если мне будет позволено сказать, твоя светлость, – любезно вставил маркиз, – повязка тебе весьма идет. Прекрасно оттеняет твое лицо.

– Я поклялся… – гремел, вздыбив бороду, эрл. – Я поклялся… что, если ты когда-либо еще покажешься в моих владениях, я… – Он умолк… Потряс головой… И продолжил: – Ну да ладно, вспомню. Я ничего не забываю.

– И это ты называешь: «Возможно, эрл будет не слишком рад меня видеть»? – прошептала углом рта де Карабасу д'Верь.

– Как видишь, – пробормотал в ответ он. Д'Верь снова выступила вперед.

– Твоя светлость, – громко и внятно произнесла она, стараясь привлечь внимание эрла, – де Карабас здесь как мой гость и спутник. Ради крепких уз, когда-то связывавших наши семьи, ради дружбы между моим отцом и…

– Он злоупотребил моим гостеприимством, – загремел эрл. – Я поклялся, что… если… он когда-либо ступит в мои владения, я велю его выпотрошить и высушить… как… как то, что однажды… м-м-м… сначала выпотрошили, а потом… э-э-э… высушили… м-м-м…

– Скажем, вяленая селедка, дядюшка? – предложил шут.

– Какая разница, – пожал плечами эрл. – Стража, взять его.

Стражники взяли. Хотя все они уже отпраздновали свое шестидесятилетие, каждый прицелился в маркиза из арбалета, и руки у них не дрожали – ни от страха, ни от старости. Ричард посмотрел на Охотника. Происходящее как будто нисколько ее не встревожило: она наблюдала точно человек, смотрящий специально ради него поставленную пьесу.

Сложив руки на груди, д'Верь выпрямилась и вздернула острый подбородок. Сейчас она уже почти не напоминала потрепанную побродяжку, а скорее походила на человека, привыкшего настоять на своем. Многоцветные глаза сверкнули.

– Твоя светлость, маркиз пришел сюда со мной, он сопровождает меня в моем походе. Наши семьи дружат уже многие годы…

– Да, дружат… – любезно прервал эрл. – Сотни лет. Века и века. Я еще твоего дедушку знал. Забавный был старикан. Немного того, – доверительно сообщил он.

– Но вынуждена сказать, что любое проявление насилия по отношению к моим спутникам буду рассматривать как акт агрессии против меня и моего дома.

Девушка смерила старика взглядом. Он же высился над ней, точно сторожевая башня. Так они и стояли, замерев на несколько мгновений. Наконец он возбужденно подергал рыжеватую с сединой бороду. Потом как маленький ребенок выпятил нижнюю губу.

– Я его тут не потерплю, – пророкотал он.

Маркиз достал золотые карманные часы, которые нашел в кабинете Портико, и, беспечно откинув крышку, равнодушно взглянул на циферблат и как ни в чем не бывало повернулся к д'Вери.

– Миледи, – начал он. – Совершенно очевидно, от меня тебе будет больше пользы за пределами этого поезда, чем в нем. И мне нужно исследовать другие возможности добиться нашей цели.

– Нет, – твердо возразила она. – Если ты уйдешь, мы все уйдем.

– Не думаю, – отозвался маркиз. – Пока ты остаешься в Под-Лондоне, Охотник о тебе позаботится. Мы встретимся на следующей Ярмарке. А до тех пор постарайся не делать глупостей.

Поезд остановился на какой-то станции.

Д'Верь пригвоздила эрла взглядом: с бледного треугольного личика сверкали огромные многоцветные глаза, в которых было нечто гораздо более древнее и могущественное, чем позволяли предположить ее юные годы. Ричард заметил, что всякий раз, когда она открывала рот, все в вагоне замолкали.

– Ты позволишь ему уйти с миром, твоя светлость? – спросила она.

Эрл провел по лицу руками, потер здоровый глаз и даже повязку и поглядел на девушку.

– Пусть он удалится, – велел он и устремил на маркиза свирепый взор. – Но в следующий раз, – узловатым толстым пальцем он провел себе по адамовому яблоку, – вяленая селедка.

Маркиз низко поклонился.

– Можете меня не провожать, – сказал он стражникам, делая шаг к открытой двери.

Подняв арбалет, Холвард нацелил его в спину маркизу. Протянув руку, Охотник пригнула арбалет и болт к полу. Маркиз ступил на платформу и, повернувшись, иронично помахал всем на прощание. Двери с шипением закрылись.

Эрл тяжело опустился в свое огромное кресло в конце вагона, но ничего не сказал. Поезд гремел и лязгал по темному туннелю.

– Где мои манеры? – пробормотал эрл себе под нос и уставился на гостей одним налитым кровью глазом. Потом повторил снова, взревев столь отчаянно, что у Ричарда завибрировало в желудке – так иногда бывает, когда ощущаешь всем телом удары в большой медный гонг: – ГДЕ МОИ МАНЕРЫ?!!

Он поманил к себе одного из престарелых стражников:

– Они, наверное, голодны с дороги, Дагвард. И не удивлюсь, если их мучит жажда.

– Да, твоя светлость.

– Остановите поезд! – повелел эрл.

Двери с шипением раздвинулись, и Дагвард шмыгнул на платформу. Ричард наблюдал за стоявшими там людьми. Никто даже не попытался войти в вагон. Никто как будто не заметил ничего необычного.

Подойдя к автомату в конце платформы, Дагвард снял шлем и кулаком в кольчужной перчатке бухнул в бок машины.

– По приказу эрла, – сказал он. – Шок'ладки.

В недрах машины затрещало, заурчало, и автомат начал один за другим выплевывать десятки шоколадных батончиков «Кэдбери». Дагвард ловил их в свой стальной шлем, который подставил под отверстие. Двери начали закрываться – Холвард заклинил их концом пики, они открылись снова и начали хлопать взад-вперед по древку пики.

– Освободите двери, – сказал голос из динамика. – Поезд не может тронуться, пока не закроются все двери.

Одним здоровым глазом эрл искоса рассматривал д'Верь.

– М-да… И что же привело тебя ко мне?

Она облизнула губы.

– В некотором смысле смерть моего отца, твоя светлость.