Черная звезда - Мария Семенова Страница 39

– Что надумал, Странник? – спросил Стригун за завтраком. – К навигатору этому в порт пойдёшь?

Завтрак был не ахти какой. Хлеб, колбаса, кипяток, однако ели со вкусом. Одной Остроглазке кусок в горло не лез – переживала за рысь.

– Пойду, – кивнул Славко. – Надо же поговорить. Всяко лучше, чем у моря погоды ждать.

– Тогда я с тобой, – обрадовался Стригун. – Мало ли что. Один в поле не воин. А уж в порту!

На душе сразу стало легко и свободно. Как всегда, когда воцаряется ясность. А ещё для Стригуна жизнь не жизнь была без опасности и приключений, и вот они, пожалуйста, ждут впереди.

– Ладно, – тоже вроде обрадовалась Остроглазка. – А мы устроим, – она взглянула на Соболюшку, – какую следует стирку. Ты ведь подсобишь, милый? – Она подняла глаза на Лося, взгляд посуровел. – Доешь, и айда за водой. Стирка же!

Стригун и Славко шли узкими улочками, направляясь в порт. Слева и справа открывались лавки и лабазы, грохотали колёса, слышались голоса покупателей и зычные крики зазывал. Привычная утренняя городская суета… Однако что такое настоящая суета, Стригун и Славко поняли, только очутившись в порту. Там, невзирая на раннее время, всё пребывало в движении: по-змеиному свивались канаты, причаливали-отваливали суда, натруженно скрипели повозки, в стороне лупили пойманного с поличным воришку… А над всем этим висел, сгущался, становился ощутимо плотным запах моря, запах протухших яиц.

Самым впечатляющим было обилие крыс. И мёртвых, и ещё живых. Причём живые вели себя странно. Они сплочёнными рядами шли по улице, убираясь из порта, и люди невольно отступали с дороги. Зверьки плюхались в воду, карабкались по бортам, струились по швартовочным канатам… Их не пугали ни море, ни каблуки моряков, ни матёрые корабельные коты. То, что гнало их с суши в море, было, видно, в сто крат страшней.

– Весело, – оценил обстановку Стригун и, будто старому знакомому, кивнул слепому попрошайке. – Браток, плавучую «Пучину» не видал?

– Греби налево, не ошибёшься, – на мгновение прозрел тот и бойко протянул ладонь. – Подайте убогому на пропитание!

– Ты вот у него попроси, – указал Стригун на небесный глаз и тоже оскалил зубы. – Поможет небось.

И они пошли по пирсу в разные стороны: Славко со Стригуном налево, а убогий, опираясь на палку, заковылял направо.

– Подайте, добрые люди, с детства увечному. Благодарю тебя, госпожа. Дай боги счастья тебе, господин… А ну лапу убери, гнида! Кучерявому я уже заслал!..

Пройдоха с палкой не обманул. «Пучина» в самом деле покачивалась у самого края пирса. Место было мрачное, грязное и разрушенное – трухлявые брёвна, гнилые канаты, завалы железа и камней. Тут же кособочились какие-то сараи, избушки на курьих ножках, подобие клетей. Даже днём, при свете Змеиного глаза, следовало хорошенько подумать, прежде чем сюда забредать. Зато «Пучина», пришвартованная бортом к пирсу, была сущее загляденье. Чтобы её оценить по достоинству, даже не требовалось понимать в стальных кораблях. Ладная, чистая, отливающая благородным серебром… И впрямь – исполинская рукотворная рыба, готовая принять в бездонное чрево и грузы, и людей.

– Странно, – прищурился Стригун, нахмурился, покачал головой. – Ни разгрузки, ни погрузки, а у стенки торчать удовольствие не из дешёвых. Ох, не нравится это мне!

Действительно, по соседству с «Пучиной» не было видно ни повозок с грузами, ни распорядителей работ, ни обливающихся потом утомлённых носильщиков. Только возле сходней стоял вооружённый матрос, мял зубами жевательную смолку и далеко сплевывал в воду. На гладко выбритом усатом лице была написана скука.

– Нравится не нравится, а идти надо, – пожал плечами Славко, – от разговора не убудет. И навряд ли этот навигатор замышляет что плохое, чую, у него какой-то свой интерес… Ну ладно, пошёл я. Надеюсь, что не надолго…

– Давай, – бодро подмигнул ему Стригун, отошёл в сторонку и принялся наблюдать.

Вот Славко не спеша направился к сходням, вот у него что-то спросил матрос, вот появился вахтенный начальник и пригласил гостя на борт… Протопали по палубе шаги, лязгнула дверь… и снова глушь, вонь, недобрая тишина, угрюмо сплевывающий сквозь зубы матрос.

«Ну ладно, пока вроде порядок…» – успокоил сам себя Стригун, порывисто вздохнул и, ощутив зов природы, скрылся за мусорной кучей. Но едва взялся за гашник, как понял, что успокоился рано. В поясницу кольнуло острие ножа, а над ухом раздался грубый, будто железом по точилу, голос:

– Дёрнешься – прирежу. А ну, сымай сапоги!

Удивительное дело, но этот голос отбросил Стригуна на несколько лет назад, когда он плавал по лихому Южному морю на одной бедовой ладье. Да уж, было что вспомнить. Одни боги только и знают, как вовсе не остался на дне…

– Родимые! Не погубите! Берите всё, только не надо… Ха!

Стригун резко извернулся и, хлестнув обидчика пальцами по глазам, с хрустом выломал ему кисть. Так, что тому сразу стало не до разбоя. Второй нападающий, замешкавшись, получил мыском тяжёлого сапога между ног, вскрикнул, согнулся, по-звериному зарычал и осел на колени. Больше на добро Стригуна никто вроде не посягал, и он дал волю любопытству: взял первого разбойничка за горло, с чувством дал под дых, чтобы тот всё правильно понимал, и сдёрнул с головы врага плотный капюшон.

Смотреть оказалось особо не на что. Грубое щетинистое мурло, перебитый нос, не отмеченный добродетелью слезящийся левый глаз. Правый – вообще заплыл щёлкой, и за ним перекосило на сторону всё лицо. Тем не менее Стригун вгляделся и узнал прежнего дружка. Как бишь звали-то его?..

А пленный разбойничек тем временем тоже признал былого товарища. Да и не только признал – даже имя вспомнил, причём с жуткой улыбкой:

– Стригун, паскуда, ты! Ай, сукин сын! Вот так встреча!

И глаз чуть не выбили, и сапог не отдали, и руку норовят открутить напрочь… а всё равно рад. Загадочное дело душа!

– Ну, положим, я, – отпустил вражью глотку Стригун, не удержался, вытер руку о штаны. – До чего ж ты докатился, Косой, гад? Совесть-то есть у тебя? Это ведь не купца-толстосума в честном бою…

А самому подумалось: жизнь человеческая что ледяная горка. Забраться наверх ох как нелегко, а вот вниз скатиться… Да ещё если подтолкнут…

– Ты, Стригун, никак в праведники подался, – усмехнулся Косой и повернулся к подельнику, баюкавшему пах. – Оклемался? Холодного чего приложи… Я, вишь, давнего кореша встретил. Надо бы поговорить.

Глянул уходящему в спину, тяжело вздохнул и перевёл здоровый глаз на Стригуна.

– Помнишь, как княжеские ладьи нам прижали хвост и пришлось на берег валить? Вот тогда-то я в это дело и впрягся… Ничего хитрого – сверху, через Змеиный лаз, жратву, посконку, табак и баб, отсюда золото, каменья, радужку, по мелочи чего… Так здесь и застрял. Впрочем, не особо горюю, наверху, говорят, хреновы дела. – Он глянул вопросительно на Стригуна. – Ты, случаем, не знаешь, так это или врут?