Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь! - Федор Вихрев Страница 39

Еще несколько отрядов хускарлов были, по совету Бошампа, размещены между отрядами ополчения, для придания устойчивости и управляемости фронту англосаксов. Для управления боем всем командирам было доведено несколько простых сигналов, которые должны были флагами передавать стоящие вместе с королем сигнальщики.

Основная же часть норфолкских стрелков и пулеметчиков разместилась в вырытой перед строем войска узкой стрелковой траншее. Траншея, слегка изгибаясь, пересекала всю вершину холма, на флангах ее были дополнительно отрыты несколько пулеметных гнезд, прикрытых такой же плетенкой, что и стоящий перед войском хлипкий палисад.

Всё было подготовлено, и теперь оставалось только молиться и ждать прихода врагов.

В лагере нормандцев предстоящее столкновение с англосаксами ждали с не меньшим, если не большим нетерпением.

Под вечер посланец герцога вернулся в Гастингс и, явившись в его шатер, подробно отчитался обо всем, что произошло во время встречи с Гарольдом, королем Англии. Рассказал подробно, обо всех речах и всем, что удалось увидеть.

– Обратившись на хорошей латыни, он велел мне идти и сказать вам, монсеньор, что в битве с вами встретится обязательно, и да будет на все божья воля. После этого я отправился обратно в путь, задержавшись только, чтобы с несколькими монахами, что из аббатства Уолтхэм, перемолвиться. Монсеньор, отряды Эдвина и Моркера еще не подошли к войску Гарольда, но слухи ходят, что Бог, хранящий Англию, прислал Гарольду в помощь отряд арбалетчиков с оружием сказочным, на несколько сот ярдов громовыми стрелами бьющим. А кроме того, в том отряде есть и конные латники из русичей.

– Отряд? Каков отряд и велик ли он? Что это за громовые стрелы? Не пустые ли слухи принес ты нам, монах? – грозно спросил герцог, нахмурясь.

– Не знаю, монсеньор, пусты сии слухи или полны, но так говорят в народе, и монахи мне это передали. Слышал я, что отряд велик, не меньше трех сотен воинов, все в великолепных одинаковых одеждах, с оружием из стали.

Юон умолк и поклонился. Настала тишина. Первым нарушил ее де Тессон.

– Хей, монсеньор, три сотни арбалетчиков, пусть даже с мощными арбалетами, каковые, слышать мне довелось, у руссов и византийцев встречаются, не слишком английское войско усилят. У нас стрелков все равно больше, к тому ж кроме арбалетчиков и лучники многочисленные есть, и пращники, и метатели дротиков, как нормандские, так и бретонские. Не сомневаюсь, монсеньор, что подавим мы их стрельбу. А что касается русичей – сей враг, как мне известно, силен. Но много их быть не может. Пусть два или три десятка рыцарей, – заметил коннетабль, обернувшись и глядя на помрачневшего герцога, – мы их все равно разобьем.

– Знаю, знаю, мой верный Рауль, что превосходим мы в этом англичан. Но слухи эти мне не нравятся. Не вздумал ли Гарольд весь народ против нас настроить? Да еще и призвать на помощь другие народы?

– Народ? Быдло есть быдло, монсеньор, и нашим доблестным рыцарям оно противостоять не может, какую бы толпу ни поднял против нас наш противник, – Граф Фергон Бретонский пренебрежительным жестом отмел слова Гильома.

И вновь настала тишина, прерванная словами герцога.

– Быть посему: мы выступаем на рассвете.

Норманны провели большую часть ночи, исповедуясь в грехах, получая причастие и готовясь к битве. Весь лагерь охватила предбоевая сумятица, которая улеглась лишь, когда луна высоко поднялась в небе. Люди уснули где попало, часто прямо на земле, закутавшись в плащи и свернувшись калачиком. Одо, епископ из Байе, брат герцога, преспокойно улегся спать в своем шелковом шатре, повесив позади себя на кол свою кольчугу и положив рядом булаву, чтобы она была у него на всякий случай под рукой.

Взад-вперед расхаживали часовые, на шлемах которых отражался блеск звезд, прислушиваясь к вою стай волков, бродивших вокруг лагеря в поисках объедков, выбрасываемых в мусорные кучи. В начале ночи возникла сумятица, когда часовой, стоявший ближе всех к берегу, заметил двух лазутчиков, пытавшихся подобраться к лагерю. Отряд под командованием Фиц-Осберна, неожиданно для саксов выбравшийся из лагеря, настиг пытавшихся убежать шпионов и схватил их. Приведенные к герцогу, они злобно смотрели на окружающих, явно готовясь к смерти. Но Гильом лишь рассмеялся и приказал их развязать, а затем угостить вином. А потом он лично провел их по лагерю, после чего отправил восвояси, чтобы рассказали они своему господину, какой порядок и дисциплина царят у нормандцев и сколь грозно их войско.

Бастард оставался на ногах до полуночи, совещаясь с баронами, а потом лег на свое ложе и вскоре задремал, в полусне думая о том, чем сейчас занят его противник. Готовится к битве, исповедуется или по древнему саксонскому обычаю пирует перед битвой? Вскоре Гильом забылся беспокойным сном, терзаемый кошмарными видениями, в которых его настигала непонятная сила и чей-то голос вопрошал, зачем он с бою пытается взять то, что по праву принадлежит другому.

На рассвете, после мессы, герцог велел снести частокол и башни лагеря и повел свое войско тремя отрядами по дороге, которая тянулась к холму, называемому Тэлхэм, а через этот холм – к окраине Андредсвелда.

Первый отряд, состоявший в основном из французов Иль-де-Франса, фламандцев и воинов из Пикардии, возглавляли граф Эстас II Булонский и сенешаль Нормандии Фиц-Осборн. Этот отряд должен был стать на правом фланге войска и шел по дороге первым. В этом отряде были и тысяча нормандцев, возглавляемых юным Робером де Бомоном. Это было первое его ратное дело, и он гордо гарцевал на лошади, стремясь показать всем, что готов достойно выдержать это испытание.

Второй отряд, из одних норманнских всадников, возглавлял сам герцог. Восседавший на мощном арабском боевом коне, присланном ему из Арагона, Гильом ехал в одной кожаной накидке с нашитыми на нее стальными кольцами. Просторные рукава с разрезами спускались чуть ниже локтей, а сама накидка, тоже с разрезами на подоле со спины и с боков, доходила почти до колен, нисколько не стесняя движений герцога. Кольчугу, меч и шлем сеньора вез Роберт, а сам Гильом был вооружен только булавой, свисавшей с луки седла, и держал в руках полководческий жезл. Рядом с герцогом ехал епископ из Кутанса. Он был в своем пастырском облачении, с епископским посохом в руке. Тут же верхом на коне, рядом со своим братом – герцогом был и епископ Одо в белой сутане поверх кольчуги, вооруженный булавой, ибо его духовное звание не дозволяло ему проливать кровь. Высоко держа полученный от папы штандарт, скакал на полкорпуса сзади герцога ранее неизвестный рыцарь – Тустен Фиц-Рой Ле Блан, чрезвычайно гордый порученной ему задачей. Гильом предполагал доверить несение штандарта одному из знаменитых и блистательных сеньоров, Раулю Коншскому или Готье Жиффару, но они с благодарностью отклонили столь высокую честь, предпочтя ей опасности битвы. Рядом со знаменем ехал и коннетабль, Рауль де Тессон. Граф Мортен вместе с Неелом Сен-Совером по прозвищу Шеф-де-Фокон, одним из знаменитейших рыцарей Нормандии, также находились в этом отряде, возглавляя ратников из Контантена. Оруженосец вез впереди графа прикрепленное к кончику копья знамя Сен-Мишеля. Сразу за ними ехал Ральф де Монтгомери во главе многочисленного отряда из Белема, и рядом с ним держались ветераны-нормандцы Жиффар и Гурней. А впереди нормандского отряда ехал знаменитый скальд Тайлимфер, на скаку жонглируя своим мечом, и для поднятия духа воинов во весь голос скандировал – распевал «Песнь о Роланде»: