Сталкеры поневоле. Вопреки судьбе - Виктор Глумов Страница 39

Но парень, в конце концов, ничего дурного не сделал. Даже остаться в камере решил не по доброй воле.

Проклиная собственную мягкотелость и сентиментальность, Аня разжала руки, доволокла охранника до постели и задумалась. На ней была ночнушка и халат, причем рукава хорошо так залило кровью – не самая подходящая одежда для попытки побега. Она сняла с парня штаны и куртку, футболку – тоже, а вот ботинки оказались безнадежно велики. Собственно, черная форма тоже была велика, и в ремне пришлось проковырять лишнюю дырочку, а рукава и штанины обрезать ножом, найденным у охранника в кармане, но этот костюм явно лучше подходил для задуманного.

Аня разорвала простыню на длинные полосы, скрутила их в жгуты, связала охранника: руки за спиной, лодыжки – вместе, потом – ноги подтянуть к рукам так, чтобы в коленях согнулись. В рот Аня затолкала кляп. Конечно, оставался шанс, что парень задохнется… и все же, учитывая обстоятельства, она поступила с ним гуманно. И шум раньше времени вохровец не поднимет, а дружки не будут его беспокоить – решат, что развлекается.

Только бы в пересменку не попасть…

Из нужного, помимо ножа и универсального ключа, при охраннике оказалась пластиковая карточка пропуска (может быть, служившая ключом для двери наружу) и пистолет «Зиг-Зауэр» (полуавтоматический, магазин на 15 патронов, калибр 9 мм – неплохая штука). Выбор оружия Аню озадачил: насколько она знала, у нас «зиг-зауэры» почти не используют, а вот в спецслужбах США пистолет довольно распространен – странно, что охранник пользуется такой редкой штукой. Впрочем, ломать над этим голову Аня не стала – не до того было.

Оставив обездвиженного вохровца, она осторожно открыла дверь.

Высовывать голову и крутить ею по сторонам – самое глупое из возможного. Аня действовала так, как учили: разделила пространство на секторы и медленно, осторожно зашагивая, осмотрела коридор по обе стороны от двери. Никого. Охрана ушла сдавать тело соседки, забеспокоятся они только минут через тридцать-сорок, но есть вероятность, что в дежурке кто-то остался и что в самый неподходящий момент явится сменщик связанного.

Аня прикинула, не сделала ли она ошибку: можно было взять заложника, но отказалась от этой мысли. Выстрелят в спину – и конец. А могут и через охранника выстрелить, смотря какие здесь порядки и какое отношение к сотрудникам.

Мимо одинаковых железных дверей она двинулась к дежурке. Лампы горели ровно, как и раньше, окон не было, определить, который сейчас час, Аня не могла, но надеялась, что глухая ночь, – охраны меньше, людей меньше, все спят.

Ключ легко вошел в скважину. Щелкнул, открываясь, замок. Тут медлить не стоило: находящиеся в комнате думали, что вернулся загулявший товарищ, а значит, на стороне Ани было преимущество внезапности.

Она ворвалась в дежурку, обеими руками удерживая непривычный пистолет. Охранник за столом вскинулся, впрочем, довольно вяло. Застрелить его прямо здесь было бы ошибкой: тело бы скоро обнаружили, и Аня выдала себя.

– Руки покажи, – шепнула она. – Пистолет положи на стол.

Дежурный поднял руки ладонями вперед. Ему очень хотелось жить. Аня забрала оружие – такой же пистолет, как у нее, сунула за пояс.

– Медленно поднимись. Руки за голову. Выйди из-за стола. Вот так. Теперь – на колени. Руки за голову! Только дернись – буду стрелять. Попробуешь закричать – умрешь. Понял? Кивни.

Он кивнул. Хорошо. Аня огляделась: в дежурке спрятать его было негде.

– Молчи. Отвечай жестами. Есть пустые камеры? – кивок. – Встань. Веди к ближайшей пустой камере.

Дежурный послушался. Аня завела его внутрь и ударила сзади по шее – чуть ниже крестцевидного отростка. Голова охранника дернулась, и он упал, оглушенный. Хорошо. На поясе дежурного были наручники. Аня пристегнула его к койке и быстро соорудила кляп.

Массу времени потеряла, убить было бы быстрее…

Ничего полезного, кроме пистолета, который она забрала раньше, какого-то ключа и карточки пропуска, у дежурного не было.

Бегом она вернулась в дежурку, по счастью, все еще пустую. Нашла запись в журнале, касающуюся себя, и скопировала ее, посмотрев на часы: была половина второго ночи. Выходило, что, поразвлекавшись в камере, вохровец вывел бы девушку в другое, более приятное место. Все логично. А дежурный просто вышел – тоже бывает.

Дверь, ведущую к коридору камер, она заперла. Пока все шло хорошо. Аня выскользнула из дежурки.

Досадно, что не было плана тюрьмы, хоть какой-то схемы, и Аня знала дорогу только в лабораторию и внутренний двор с вольерами. А ведь где-то томится Дым, и надо его найти.

В лаборатории наверняка дежурят сотрудники. Прислушиваясь, не идет ли кто навстречу, и посекундно обмирая, Аня поспешила вперед, проверяя все двери подряд: может, найдется запертая на универсальный ключ. Такая обнаружилась довольно быстро, вела она на лестницу, судя по загаженности – техническую.

Аня прикинула: из лаборатории, находящейся на том же этаже, что и она, надо было подниматься во внутренний двор, значит, ниже соваться смысла нет. А вот со второго этажа можно попробовать улизнуть. Сражаться за Дыма здесь бессмысленно: во-превых, неизвестно, где он, во-вторых, она одна, а врагов сотни.

Пообещав вернуться сюда хорошо подготовленной, она зашагала наверх. Стопы мерзли – шлепки были слишком неудобными и потому остались в камере Ани. Лестница освещалась довольно тускло, пахло сигаретами – но не свежим дымом, а старым. Значит, курильщики давно ушли, и здесь пусто.

Она поднялась на два пролета. Окон не было. Можно, конечно, подняться выше, но Аня не видела смысла, поэтому вышла в коридор – двойник предыдущего.

Нашли уже связанных, обнаружили пропажу? Вряд ли. Прошло минут десять-пятнадцать, а форы было (если переоценивать мыслительные способности вохровцев) минут двадцать.

Аня пошла вдоль крашенных коричневой краской дверей, и тут ей повезло: впереди коридор расширялся и была оборудована, видимо, комната отдыха персонала – фикусы в кадках, несколько кресел, диван, журнальный столик, выключенный телевизор, кулер и кофемашина. И – окно за белым тюлем.

К счастью, никто не сидел в креслах и не дремал на диванах.

Аня пожалела, что нет времени выпить кофе, шагнула к окну и отодвинула тюль.

За окном был внутренний дворик с вольерами. Тюрьма окружала его по периметру, и напротив Аня видела только редкие тускло освещенные окна.

Черт! Западня!

Впрочем, не все еще потеряно. Окно было забрано решеткой снаружи. Аня надеялась, что тюремщики не экономят на средствах безопасности и пожарной охраной тоже озаботились. Это на территории бывшего Союза принято заваривать решетки намертво, отсюда – масса погибших в огне, в ловушках собственных квартир, а по нормам и правилам такие устройства должны отпираться изнутри. «Зиг-Зауэры» намекали, что руководство этой конторы к странам бывшего СССР отношения не имеет.