Черная корона Иссеи - Александр Маслов Страница 39

– Франкиец не зли меня. Я выслушала их, и ты выслушаешь теперь меня, – Астра сняла флер, скрутив его небрежно, положила на табурет.

– Только ради тебя, – Голаф еще раз перевернул вещи в шкафу – Плаща Обольщения не было. Это означало, что Ильва ушла, взяв его с собой в школу Сафо, и неизвестно придет ли она сегодня или вообще когда-нибудь. Рейнджер почувствовал нервный зуд, ползущий по спине. Больше всего ему не хотелось ссориться с госпожой Пэй. Сердце застучало сильнее и чаще, чем в тот миг, когда он узнал Астру, идущую к «Волшебному парусу».

– Тогда не возись там, а сядь рядом со мной и слушай, – властно сказала дочь магистра. – Можешь налить себе глоточек, – она протянула бутыль.

Опустив лишние подробности, Астра принялась рассказывать о встрече с Анитой, потом перешла к трагической истории Мораса Аронда, приведшего его в братство Пери и связавшего с Давпером на долгие годы. Брис слушал поначалу неохотно, облизывая мокрые от вина губы и разглядывая грустными глазами госпожу Пэй. Однако история капитана постепенно тронула его, и до самого конца франкиец слушал ее уже с истинным участием, иногда останавливая Астру и выведывая разные подробности.

– Тебе обязательно нужно разыскать Аниту. Помириться с ней, шет порви. Она страдает из-за случившегося на Карбосе. Нужно, Голаф! – настояла Астра, теребя его рукав. – Вспомни, как ты кричал тогда в храме и какие слова про нее говорил. Ты чуть ли не смерти желал ей! А она такого не заслужила.

– Хорошо, я подумаю, моя заботливая госпожа. Еще будет время, – он кивнул головой, и поднял взгляд к мэги. – Лучше бы о себе рассказала. Ведь ты меня тревожила все это время. Слишком. Словно незаживающая рана.

– Да-а? – Астра прищурилась, играя в руке пустой кружкой. – И где же Плащ Обольщения, господин Брис?

– Его вечером принесут или завтра. Но, клянусь, я купил его, надеясь когда-нибудь укрыть им твои плечи и доставить тебе радость.

– Ты врешь. Бесчестно мне врешь. Придумал про плащ, чтобы заманить меня в свою неубранную нору, – Астра встала и отошла к окну. – Ладно, Голаф, я не сержусь. Тот плащ – слишком дорогая штука. Я рада тем, что увиделась с тобой, а сейчас мне надо идти.

– Где ты остановилась? Дом Варольда, говорят, сгорел, – он подошел сзади, положив ей руки на талию – она не вырывалась, как обычно, и Брис поймал губами ее темный с позолотой локон.

– Не скажешь? – снова спросил рейнджер, после нахлынувшего вдруг молчания.

– Пока не скажу. Пожалуйста, не надо меня искать. Не думай, это не каприз – Изольде, мне и отцу приходится скрываться по некоторым серьезным причинам, – мэги повернулась к нему, усаживаясь на подоконник. – И пока не спрашивай о них ничего.

– Астра, – он на миг задержал дыхание и коснулся ее живота. – Ты говорила, что ребенок может быть моим. Это правда? Ты думаешь, что он мой?

– Надеюсь, что так. Прошу даже Раю, чтобы он оказался твоим, – Астра прижала его большую ладонь своей.

– Я хочу, чтобы в тебе росла частица меня. Ты лучшая из всех известных мне женщин. Никогда мне не встретить даже чуточку похожую на тебя, – он потянулся к ее губам с поцелуем. Астра ответила, ощущая вкус его языка и тихое тепло руки, проникшей под складки ткани.

– Моя бесценная принцесса волшебства, не прогоняй меня, – прошептал он, отрываясь на миг и снова привлекая дочь Варольда к себе.

Поясок с нефритовой пряжкой упал со стуком на пол. Астра несколько минут боролась с руками, ласкавшими ее обнаженные бедра, сминавшими небрежно юбку и поднимавшимися выше.

– Шет тебя! Шет, – выдохнула она от его смелого и жгучего прикосновения. Уронила голову на плечо Бриса, впилась в него губами. – Я тоже думала о тебе.

Рейнджер подхватил ее и понес через комнату. Опустил на кровать, сдергивая шнуровку на платье. Астра отвернулась к стене, позволяя ему снять остатки одежды.

– Ты обманул меня. Заманил обещанием плаща, – тихо проговорила она.

– Плаща Обольщения, – Голаф навис над ней, накрывая ладонями заостренные груди.

– Плаща совращения, – Астра обняла его за шею, привлекая к себе.

Он медлил, любуясь линиями ее гибкого тела, глазами, похожими на капли прозрачного пьяного эля, так волшебно мерцающие под длинными ресницами. Потом обрушился, и мэги застонала от сумасшедшего порыва франкийца, ощущения наполнившего ее до глубин. Свет будто померк, следом исчез окружающий мир. Госпожа Пэй чувствовала только могучее тело своего любовника, стремящегося слиться с ней, выплеснуть всю силу страсти, скопившейся после их долгого и горького расставания.

Когда Брис повалился на спину, тяжело дыша, Астра повернулась к нему, потянув на себя смятую рубашку. Они лежали неподвижно, мокрые, пьяные друг от друга. Голаф играл завитками ее волос и думал, как восхитительно добра стала к нему судьба и лукавая богиня Рая. Астра положила голову ему на грудь, перебирая пальцами скрюченные волоски и касаясь языком соленой кожи. Потом легла сверху, разглядывая лицо рейнджера, темно-синие, словно ночной лес глаза, нос с маленькой горбинкой. Провела пальцем по выпуклым, покрытым короткой щетиной скулам, больно и приятно покалывавшей ее.

– Что это, Голаф, – спросила Пэй, разглядев на его шее продолговатые багровые отметины.

– Это… не знаю. А что там, – он погладил ее между бедер, стараясь отвлечь и снова разжечь страсть.

– Не ври. Это следы чьих-то бесстыжих губ. Так? – она села на него верхом и прижала руки франкийца к своей горячей груди.

– Там могут быть следы твоих губ, которые я очень люблю.

– Да не ври ты. И не бойся – я не ревную. Подумаешь, если их оставила тебе какая-нибудь пьяная девка. Ты же ее больше не увидишь, – мэги опустилась, извиваясь и едва касаясь его тела. – Мне хорошо с тобой. Честное слово, Голаф.

– И мне с тобой безумно хорошо. Возле тебя я перестаю быть собой прежним. Ты будто болезнь. Сладкая желанная болезнь, от которой можно без сожаления погибнуть, – он приподнялся, касаясь ее груди своей.

– И у нас не любовь. Понимаешь? Я не хочу никакой любви, – прошептала Астра. – Хватит с меня Леоса.

– А что с Леосом? Неужели его льстивые рифмы волнуют тебя теперь меньше? – Брис напрягся, сжимая ее худые запястья.

– Для меня больше нет ни стихов, ни его самого.

– Ты с ним рассталась? – от этой мысли Голаф разволновался, коснулся ладонями влажных щек мэги, внимательно заглядывая в ее глаза.

– Иначе я не легла бы с тобой в постель. Наверное, не легла, – неуверенно призналась она. – Правильно говорила Изольда, что мужчинами нужно играть. А у меня почему-то не получается.

– Теперь ты не ври. Играть, вернее, мучить у тебя удивительно хорошо получается, – он долго поцеловал Астру в губы, лаская нежную гладкую кожу, чувствуя, что не в состоянии прервать это блаженство, остановиться даже на миг. Где-то на самом крае сознания мелькнуло, что скоро время Раковины, и может вернуться Ильва.