Самурай Ярослава Мудрого - Александр Ледащёв Страница 39

В доме меня привычно встретил Дед. Я положил меч на крючья, умылся и сполоснул руки. Сели за стол. Дед приготовил какой-то удивительно вкусный кулеш сегодня, поэтому заговорили мы не скоро.

– Вот что, Дед. Не знаю, ты уже знаешь или нет, я завтра с утречка отбываю одвуконь в Киев, искать на голову приключений, – начал я, закурив.

– Теперь знаю, – проворчал Дед.

– Тогда прошу, Дед, посмотри за собакой, про дом тебе говорить не стоит. Выпускай его днем побегать, корми, вечером загоняй в дом. Приучай ко двору. Еду станет Поспел носить – и тебе с Дворовым, и собаке. Ты только готовь.

– Тебя не будет, а еду будут нам носить? – Дед тяжело задышал.

– Да, а что?

– Да так… Сто лет никому это в голову не приходило, – Дед сморгнул.

– Ну мало ли. А я вот решил, что так будет честно. Да! Если меня там похоронят, то щенка Поспел отнесет к князю, не препятствуйте уж.

– Умеешь ты порадовать, Ферзь, да и вслух почаще говори такое, дурак! – рассердился Дед и исчез.

Вот одного не понимаю. Почему я так спокоен? Да еще и весел, что редкость? Меня же не в круиз по южным морям отправили, а выдали фонарь и велели идти и искать себе лиха в конце-то концов. «Сказ о том, как Ферзь дипломатом был». Мое дело там, я думаю, телячье – шевелить усами и надувать щеки. В нужный момент пронзительно крикнуть: «Я думаю, что торг здесь неуместен!» – после чего меня, я думаю, тихо удавят. Я потрогал усы. Ну пошевелить можно, в принципе. Но скромно. Не гожусь я в дипломаты. Усы маловаты. Но меня, как ни странно, никто особо и не спрашивал. Самый же серьезный вопрос: все ли сигареты брать с собой или часть оставить тут? Возьму половину, меньше курить буду. Вот уже есть сторона, которая выиграла от этого посольства опытных камикадзе. Моя. Что еще брать? Ну куртку, наверное. Еще что из лопотины, то есть одежды.

В калитку вдруг кто-то свирепо заколотил кольцом. На ночь-то глядя? Решили, что для посольства негож и прибежали сообщить, чтобы отращивал усы? Я положил меч на плечо и прошел к калитке.

За ней оказался Ерш – кузнец и по праздникам мордобоец.

– Здравствуй, Ферзь, – начал он.

– И ты здравствуй, мастер! – Я отодвинулся от прохода и рукой показал ему на избу.

Ерш был смелым человеком, почти не задержавшись на пороге, шагнул на ступеньки крыльца, я распахнул дверь, и мы вошли.

– Принес я тебе клинья твои, наставник, – Ерш положил на стол небольшой сверток, развернул. Лениво блеснули в свете лучины остро заточенные клинья. Кузнец знал свое дело – клинья были один к одному, словно сошли с конвейера завода, а ведь делалось-то все на глазок и быстро. Я взял один из клиньев, подбросил на руке – да, как раз то, что доктор прописал.

– Спасибо, мастер, отменно сделал, – я укололся об острие клина и отдернул палец.

– Показал бы хоть, для чего, – усмехнулся мастер.

– Да ты и так понял, судя по тому, как сделал, – усмехнулся в ответ я и метнул клин в открытую дверь, метя в засов на калитке. Клин пробил доску засова насквозь и застрял в калитке. Я сбежал по ступенькам и, раскачав клин, выдернул его. Острие по-прежнему напоминало иголку. Хорошо сделано. И баланс отменный.

– В конопляном масле закалено, не думай, заточка еще не сразу сойдет, – засмеялся Ерш.

– Ну что могу сказать, Ерш, – спасибо тебе большое, как раз то, что я и хотел.

– А вещь занятная, я бы сказал. Жаль, что память тебя подвела. Хотел бы я знать, где такие клинышки придумали, – задумчиво проговорил Ерш, покручивая ус.

– Да какая разница. Главное, чтобы в дело шло, – ответил я, притворяясь несколько раздраженным. Кому понравится, что заговорили про память, которой у него нет! Особенно если учесть, что есть.

– Да я так, как кузнецу интересно, больно проста вещь, но хороша, как мы не додумались? – смутился мастер.

– Самое сложное для понимания – это простые вещи, мастер, – негромко сказал я.

Ерш согласно кивнул головой. Помолчали.

– Вовремя ты принес, завтра бы меня уже не застал. А клинышки, я думаю, мне пригодятся.

– Да лишь бы впрок, – Ерш с интересом смотрел на то, как я положил клинья на стол и снова завернул их в тряпку.

– Жаль, не успел я для них ножны заказать. По пять штук с каждой стороны. Ладно, по карманам рассую, невелика беда.

– Невелика, только проткнут они тебе карманы, Ферзь, и потеряешь, – нахмурился Ерш, – дай-ка ты их мне, я скоро вернусь.

Я отдал клинья Ершу, и тот скрылся за воротами. Куда понес? Тупить, что ли? Смешно. Ладно, лишь бы сегодня вернул.

Кузнец воротился часа через два, в тряпке он принес мои клинья и какой-то кожаный сверток. Там оказалось что-то вроде сложной сбруи – ремни, которые надо было приладить на плечи. На боках моих с каждой стороны оказывалось по эдакой кобуре, или, скорее, кожаному карману с верхом, закрывающим клинья и застегивающимся на ремешок. В каждый карман аккуратно, впритык один к другому, вошло как раз по пять клиньев.

– Вот это да! Это откуда же ты такие взял, мастер? Как для клиньев и сделано! – восхитился я.

– Для них и сделано, – буркнул Ерш, – тут неподалеку кожевенник один живет, настоящий мастер, он мне должен кое-что, вот и стачал, как видишь. Его работу и в Царьграде покупают, не волнуйся, не попортится. Кожа вощеная, так что клинья твои разве что от крови заржавеют.

– И сколько такое стоит? – осведомился я.

– Да сколько ж раз тебе повторять, Ферзь, ничего это для тебя не стоит! – рассердился мастер.

– И до каких пор это будет ничего не стоить? – рассердился, в свою очередь, я.

– До конца. Твоего или моего, – отвечал Ерш. Кратко и доступно, что сказать.

Мы какое-то время еще поболтали с мастером, и тот ушел, отказавшись перекусить. Я же с удовольствием вновь рассмотрел кожаные чехлы для клиньев. Если запахнуть куртку, сроду не сообразит никто, что у тебя под одеждой десять метательных клиньев. «Сказ о том, как Ферзь на старости лет ниндзей стал». Граф крутился у ног, я присел к собаке и поднял на руки, Граф сурово и неумолимо лизнул меня в щеку и замахал хвостом. Я сел на лавку, а щенка оставил на коленях, где тот свернулся клубком и уснул. Вскоре ноги стали затекать, тянул щенок солидно, но мне не хотелось его будить и сгонять на пол. Тем более что завтра расстаемся, и, кто знает, увидимся ли еще? Я привалился к стене и закрыл глаза. Воспоминание о моем сне снова вернулось. Я вновь видел неистовую зеленую полосу над кромкой горизонта. Где это? Что это? Не понимаю. Не похоже ни на что из тех краев, что я видел. Бело-голубое небо… Тяжелые валы океана бережно и легко, как щепочку, качающие наш корабль… Хочу туда. Хочу туда. Я очень хочу туда.

Я опомнился. Как все-таки жаден и неблагодарен человек! Того, что меня перебросили в те времена, где я всегда мечтал родиться, мне уже мало, видите ли. Дай палец – откусят руку, это точно про меня, а вовсе не про негра Марка Твена. Но слишком манил океан. Конечно, леса Руси с их зеленоватой тьмой, с их дикостью и непроходимостью, с их чарующей угрозой, с их болотами и полянами, с их жителями – лешими, лесными старцами, русалками, оборотнями и прочей нежитью – были для меня просто землей обетованной, но слишком манил океан. Слишком. Ну что сказать, если повезет, то повидаю и океан. Вот князь Владимир порешит посольство, а меня не порешит, к примеру, а пленит, а потом продаст булгарам, сунут на корабль гребцом – и вот тебе, так сказать, морские просторы. Не налюбуешься. Каждый день просторы, значит. С утра до ночи, а потом с ночи до утра, и так, пока труд на благо хозяина не угробит. Но сказать нечего – море и есть море, вернее, будет море. Тьфу-тьфу-тьфу – я постучал костяшками по лавке, Граф, не открывая глаз, сурово загудел, потом махнул хвостом, поняв, где он, да и снова уснул богатырским сном. А я все думал о том, какую же цель преследовал Ярослав, посылая меня к Владимиру. Если бы хотел отделаться, то стоит ли так мудрить? Ответ должен быть предельно прост. Самый простой ответ – для экзотики, которая, может статься, на время собьет Владимира с толку. Кто таков? Откуда? Не помню, князюшка! А что твой меч деревянный стоит? А спытай, князюшка, с уными. Да. Это и есть ответ. Вот и думай, князь, сколько у сына твоего таких вот орлов с провалами в памяти, с дивными рисунками на коже и с деревянными мечами странной формы, которые ломают кости ничуть не хуже настоящих. Экзотика, точно говорю. «Весь вечер на арене экзотическая мартышка в руках судьбы». Посмотрим-посмотрим. Я ссадил Графа на пол и повалился спать.