Провидение зла - Сергей Малицкий Страница 39

– Они провозятся еще полчаса, – ответила Кама. – Или чуть меньше.

И добавила, потерев пальцами виски:

– Игнис среди публики. Я чувствую. Хорошо.

– Чувствуешь? – не поняла Лава.

– Да, – кивнула Кама. – Всегда чувствовала его. Единственного из всех. А теперь еще сильнее. Ему плохо, но он здесь. И он выправится.

В коридоре раздались гулкие шаги. Еще подходя к подругам, Фламма почти закричала:

– Нет, вы посмотрите, на втором этаже сидят распорядители, на первом толпятся участники состязаний, проклиная эту, без сомнения, сумасшедшую и несравненную колдунью, что отодвинула начало турнира, а на верхней галерее, с которой самый лучший вид, – никого! А я еще беспокоилась, что кто-то увидит, как ты облачаешься в доспехи!

– Напрасно, – ответила Кама. – Я бросила насторожь на лестнице и была бы предупреждена.

– Всюду эта магия, – почесала нос Фламма. – А я вот разорвала твою насторожь, прошла и вновь связала ее за собой, а ты даже и не заметила.

– Зря тратила время, – сказала Кама. – Меня, Лаву и тебя эта насторожь даже не коснулась бы. А через час она и вовсе растает.

– Одни колдуньи вокруг, – поскучнела Лава. – А мне Софус сказал, что из меня будет толк, только если меня обвешать амулетами с головы до ног. А еще он сказал, что, если хочешь, чтобы твое колдовство заметили и оценили, ты должна быть плохим магом. Потому что хороший маг колдует очень редко, но когда колдует, то всегда может устроить так, чтобы его колдовство осталось незамеченным.

– Ты хочешь сказать, что Аментия плохая колдунья? – вытаращила глаза Фламма. – Я завистью изошла! Хотела бы я оказаться иллюзией, когда матушке взбредет в голову отвесить мне подзатыльник!

– Почему плохая? – не поняла Лава. – Аментия выступала в состязании. Она и должна была удивить. Но если бы она сотворила нечто подобное в каком-нибудь придорожном трактире, боюсь, ей намяли бы бока. К тому же Аментия не в себе!

– Не соглашусь, пока не увижу ее вживую, – покачала головой Кама.

– Ты забыла? – удивилась Лава. – Мы же играли с ней вместе когда-то!

– Играли, – кивнула Кама. – Когда нам с тобой было по семь или по шесть лет.

– Так давно? – вытаращила глаза Лава.

– Только не говори, что это было как будто вчера, – скривилась Фламма. – И не стони, что у тебя ничего не идет с магией. Фехтуешь ты тоже очень неплохо, а уж если придется съездить по роже какому-нибудь Палусу, то никто лучше тебя не справится.

– Да, – мечтательно вздохнула Лава. – В прошлом году это у меня вышло отлично. Жаль, что в этом году при моем приближении он умолкает.

– Крутится внизу возле Рубидуса, – скорчила гримасу Фламма. – Вот по таким, как Палус, и определяем, что за времена настают. Если начнет подниматься, значит, дела дрянные.

– Где-то начнет, а где-то такого и на порог не пустят, – обернулась к окну Лава. – А ведь уже заканчивают! Быстрее, чем ты думала.

Кама посмотрела на арену. Мастеровые настилали доски, от колдовства Амелии осталась горка гнили, которая на глазах обращалась в прах.

– Послушай, – глядя на сестру, голову которой стягивал платок, Лава взъерошила свои светлые волосы, – разве Софус не догадывается, что ты девушка? Нет, понятно, что распорядитель проверяет под шлемом длину волос, но Софус! Он же накладывает заклинание на каждого! И при этом проверяет, чтобы не было никаких амулетов, заговоров! Он что, плохой маг?

– Хороший, – вместо Камы ответила Фламма. – Очень хороший. Не знаю, что он за человек, но маг он отменный. Я спрашивала у матери, она сказала, что Софус вроде как из Бэдгалдингира? Обычный ремесленник, что-то там резал из дерева, особенно посохи ему удавались. А уж когда оказалось, что каждый посох полон мума, тут и стали искать, кто их шлифует. Говорили, что орденские маги из самого Самсума приезжали, чтобы уговорить Софуса вступить в одно из их братств, но он отказал всем. Не хотел никуда уезжать. В той деревне на северном склоне ущелья никого, кроме него, не осталось. Ну а потом прежний ардуусский маг состарился, стал искать ученика и сделал им Софуса, хотя тот уже тогда был немолод. Софус неожиданно для всех согласился. И вот, кое-чему научился за эти годы. Да, ему узнать, кто стоит перед ним, легко. Но он же сигнальную магию накладывает! А она штука зыбкая, если он перед этим прощупывать каждого будет заклинаниями, то она может и не лечь на запеченное.

– Запеченное? – не поняла Лава.

– Проколдованное, значит, – поморщилась Фламма. – Да и зачем ему?

– Ладно, – надела на голову шлем Кама. – Я пойду… Что со жребием?

– Жребий как жребий, – пожала плечами Фламма. – Ты ведь там – черный неизвестный? Хотя из неизвестных ты одна осталась. Я всем сказала, что ты мой приятель. Думаю, они себе все головы сломали, что за ловкач пробивается в зятья к королю Пурусу.

– Меня устроят четыре головы, – стала заматывать шею черным платком Кама.

– Голова Рубидуса будет третьей, – сказала Фламма. – Если сумеешь ее взять. И если он доберется до третьей схватки.

– Кто первый бьется со мной? – спросила Кама.

– Пуэр Краниум, – наморщила лоб Фламма. – Твой поединок второй в турнире. А Пуэр Краниум, если ты не забыла, второй сын короля Бабу. Весельчак! Довольно ловок.

– Да, я следила за ним позавчера, – кивнула Кама, вытягивая из-под шлема платок. – Чуть не забыла. Интересно, что подумал бы распорядитель? Кто вторым?

– Не знаю, – скорчила гримасу Фламма. – Или Церритус Ренисус, или Сигнум Белуа.

– Младший принц Бэдгалдингира сильнее, – вздохнула Кама, – надеюсь, он и возьмет вверх. Не хочу, чтобы мою победу над Сигнумом восприняли как плату за позор моего брата.

– Ты так говоришь, как будто уже победила Сигнума! – подняла брови Лава.

Кама сверкнула глазами в прорезях шлема.

– Если я неспособна победить Сигнума, то что же тогда говорить о Рубидусе?

– И ты все еще думаешь, что у тебя получится? – шмыгнула носом Лава. – Не победить Рубидуса, а чтобы как с твоей матерью? А?

Кама не ответила, проверила застежки перчаток, похлопала ими по нагруднику, делавшему ее похожей на напыщенного голубя, топнула ногами, взмахнула руками. Поножи и наручи держались хорошо.

– Тебе все равно, с кем ты будешь биться в четвертом круге? – удивилась Фламма.

– Все равно, – ответила Кама. – Кроме Рубидуса там только два безупречных фехтовальщика – Фалко Верти, принц Фиденты, и Адамас Валор, принц Тимора. Кто-то из них.

– Адамас мой двоюродный брат! – гордо заявила Фламма. – Хотя не исключаю, что и Фалко Верти… Не покалечь моих явных и мнимых родственников, демоница!

– Как так? – вытаращила глаза Лава. – Хотя если счесть, что мать Фалко – родная сестра короля Тимора, отца Адамаса, а он твой двоюродный…