Ворованные звезды - Анна Мистунина Страница 39

Сегодня им не нужны кислородные маски, воздух вокруг чист и прозрачен, и драгоценная вода достается каждому — благодаря мудрости Основателей и верности Продолжателей. Учитель, высокая, стройная, с густыми черными локонами, падающими на талию, притягивает влюбленные взгляды мальчишек. Рэн гордо улыбается: он один зовет ее матерью…

Мясистые ветви колышутся у самого лица. Ветер ударяет их друг о друга, Рэн слышит глухое шлепанье. Он задирает голову, пытаясь разглядеть верхушки деревьев. Они кажутся такими далекими на фоне чистой синевы! Благоговейный ужас охватывает Рэна, и не только из-за нарушенного запрета. Его не страшит наказание: увидеть лес — это стоит телесной боли! К тому же каждый взрослый когда-то был ребенком и, вопреки запрету, хоть однажды приходил сюда. Как здесь красиво! И как страшно. Огромные деревья величественно возносят над Рэном зеленые с красными разводами ветви, лесные звуки вплетаются в тишину, не нарушая ее. Рэн замирает, пораженный до глубины души.

Говорят, на других планетах леса доступны всем. Говорят, там много разных деревьев — больших и маленьких, покрытых колючками и лоскутками живой ткани. Те леса вырастают сами, где захотят, их не надо высаживать в искусственную почву, подкармливать, орошать. Говорят, там водятся летающие звери. Рэн помнит историю: когда-то так было и на Айгорне. Но сейчас Рэна не заботят иные миры. Нет прекрасней леса, дающего жизнь родной планете. И то, что лес этот — плод упорного труда сотен людей, придает ему особенное величие.

Когда-нибудь Рэн тоже купит билет на корабль. Это не запрещено. «Звездный Мост» умчит его в сказочный мир, где люди гуляют по лесам, а летающие звери создают музыку среди ветвей. Надо только вернуться вовремя. Рэн успеет. Он любит родной мир и не променяет его на все чудеса Вселенной…

— Так ты никогда не решишься! — Звонкий смех далеко разносится над спящими домами.

Вокруг темно, только Рэн и в темноте знает, какая у Эрис сейчас улыбка: веселая и с кокетливой хитринкой. Эрис — самая красивая девушка в поселке. О ней мечтают многие, но Эрис предпочла Рэна. А он, глупец, все не решается сказать…

— Ну, Рэн!

Он зажмуривается, но ее улыбка все равно как будто висит перед глазами. И тогда он хрипло, словно наглотался песка, произносит:

— Ты станешь моей женой?

Эрис смеется.

— А если нет?

Рэн понимает — девушка дразнит его, но сердце вязнет в ужасе, как в мокром песке.

— Тогда я умру.

Эрис притворяется, что задумалась. Рэн открывает глаза. В темноте слабо виден ее силуэт — миниатюрный, хрупкий, с облаком пушистых волос. Они светлые, как отблеск солнца в воде. Больше ни у кого в поселке нет светлых волос.

— Я стану твоей женой, — говорит Эрис. У Рэна перехватывает дыхание, и девушка восклицает нетерпеливо: — Да поцелуй же меня, глупый!

Рэн ошалело тянется к ней, и в миг, когда теплое тело с готовностью прижимается к нему, весь мир исчезает в ослепительной вспышке…

— Правда, он самый красивый в мире?

Рэн осторожно, задерживая дыхание, склоняется к Эрис. Младенец у нее на руках улыбается беззубым ртом. Маленькие глаза глядят осмысленно, как будто Огарн узнал отца.

— Самый красивый, — уверенно подтверждает Рэн.

Протягивает руку и тут же отдергивает ее в испуге.

— Потрогай, не бойся, — улыбается Эрис.

Тогда Рэн осторожно касается нежного пушка на голове ребенка. Он такой мягкий! Грубые от работы пальцы Рэна цепляются за тонкие волоски.

— Огарн Рэнри Орлит Арино, — говорит сыну Рэн. — Добро пожаловать…

— О-тец! О-тец! О-тец!

Голосок Огарна возвещает всему поселку: Рэн вернулся домой. Он с разбегу подхватывает на руки сына, зарывается лицом в пушистые волосы — мягкие, как у матери, и черные, как у Рэна. Так, с Огарном на руках, идет к дому. Издалека дом кажется грудой драгоценностей. В карьере, где добывают прозрачные кристаллы, остается твердая каменная порода. Она тускло-белая, но солнечные лучи заставляют ее переливаться десятком цветов. Из этих камней строятся дома. Когда дневной зной плавит песок, стены дарят людям прохладу. Холодными ночами камни отдают накопленный за день жар, и в домах царит тепло.

От станции, где Рэн оставил машину, до дома две сотни шагов. Огарн успевает рассказать все новости: толстая соседка наступила на песчанника и визжала так, что у Огарна заболели уши; у старой молочной хвостатки родились два детеныша, говорят, больше детенышей у нее не будет, а мясо у нее совсем старое, и есть его нельзя; на ужин синтетические овощи, а Ридан — ему целых восемь лет, — говорит, что настоящие вкуснее, только стоят дорого; а когда отец возьмет его, Огарна, в город на машине? Рэн пытается ответить по порядку, но малыш взбрыкивает и, вырвавшись из отцовских рук, несется навстречу Эрис…

Рэн вернулся с работы поздно: пришла пора менять панели солнечных батарей, широким кольцом опоясывающих город. Бригада Рэна до темноты монтировала тяжелые установки. Оставив машину на станции — за ночь аккумуляторы зарядятся от ее панелей — он шагает по улицам. Странно, в поселке царит оживление, как днем. Заметив Рэна, люди одинаковыми жестами закрывают ладонями рты, словно сдерживая крик. В ярком свете фонарей он видит ужас в сотне глаз… И бегом кидается к дому.

Комната полна людей. Рэн появляется на пороге, и возбужденные голоса тут же стихают. Люди расступаются, пропуская его, один, другой, все медленно выходят прочь. Все, кроме родителей Рэна и Эрис. Воздух становится густым, почти непрозрачным. Сквозь серую дымку Рэн видит Эрис, безвольно повисшую на руках у матери; отца и тестя, в одинаковых позах застывших у стола с нетронутым ужином; кровь на полу и на одежде, окровавленные простыни, разбросанные повязки. И то, что лежит на кровати — изрезанный, переломанный комок, совсем недавно бывший Огарном…

Рэн закричал, и крик на мгновение вернул его к реальности. Он неподвижно висел в плотной, чуть дрожащей массе. Над головой, сквозь прозрачный потолок, виднелись равнодушные лица тех, кто читал его воспоминания. Рэн дернулся, пытаясь вырваться — и провалился обратно.

— Он пошел к станции встречать тебя, как обычно. — Голос отца хрипит от горя и безысходности. — Никто не знал, что мальчишки собрались к карьеру. Они позвали его с собой. Трудно понять, что там произошло, дети перепуганы. Но он упал вниз.

Ребра кристаллов острее ножей. Если упасть на них с высоты в три человеческих роста…

— Старшие мальчишки хотели спуститься за ним, — тяжело продолжает отец. — Задели груду наверху, и кристаллы полетели вниз… Только тогда они догадались позвать взрослых. Пока вывели машины, пока разгребли…

Рэн через силу подходит к кровати. Лицо сына превратилось в кровавую маску, тело изломано. Он долго извивался под смертельной тяжестью, уже расчлененный, умирающий…

— Рэн… — заплаканная Эрис вырывается из рук матери. Подходит, осторожно касается плеча.