Командир - Владимир Поселягин Страница 39

— Мимо… О, почти рядом… Мазила…

Дождавшись когда у боцмана кончатся патроны, дал ему запасную обойму.

— Держи полную. Может, все-таки поближе подойдем, уже сто пятьдесят метров, да и качка еще.

— Томилин. Давай малый вперед!

Жалеть предателя никто не стал. Подойдя к нему поближе, боцман почти в упор всадил в скулящего от страха подонка оставшиеся в карабине три пули.

— Бойцы, пленного на нос катера! — крикнул я матросам, стоящим рядом с пленным офицером, и последовал за ними, сказав боцману, что пока допрошу его.

— Ну что он рассказал? — спросил у меня боцман, вытирая лоб грязной тряпкой.

Услышав за спиной шум сброшенного в воду тела, я спокойно ответил:

— Смоленск они взяли. Могилев еще держится, но не сегодня завтра их вышибут. Как смотришь на то, чтобы помочь? Да и наш берег еще не весь занят, хотя попытки переправиться были.

— До Смоленска идти часа три. До Могилева ближе. Горючки только пол бака, до города хватит, а там встанем, и придем мы туда, когда стемнеет. Вечер уже. Да и боеприпасов с гулькин нос.

— Старшина!..

— Главстаршина, товарищ капитан!

— Пусть так, — согласно кивнул головой я, продолжив: — Идем в Могилев. По пути, может, чем прибарахлимся. Командуй.

— Товарищ капитан, но Могилев же глубоко в тылу у немцев?!

— Главстаршина, там в окружении бьются три наших дивизии. Не знаю как ты, а я себе не прощу, если не помогу им. Понял?

— Да, товарищ капитан, понял.

— Нужно избавиться от раненых. Да не смотри ты так на меня. Я в переносном смысле. В Могилев же их не возьмешь. Ладно, идем к нашему берегу, только осторожно, а то еще свои подстрелят.

Встав на корме около зенитного пулемета, я смотрел на струю воды, вырывающуюся из-под кормы нашего бронекатера. Слева была видна удаляющаяся спина мертвого немецкого офицера, плавающего в воде лицом вниз. Я выполнил свое обещание, даже пальцем его не тронул. За меня все сделал здоровенный матрос с симпатичной фамилией Красавчик. Когда он мне представился, я сперва подумал, что он надо мной издевается, однако, спросив боцмана, выяснил, что нет, действительно Красавчик Вадим Вячеславович, старший матрос.

— Товарищ капитан, на берегу видны машины! — услышал я крик боцмана.

— К бою!

От места боя мы успели отдалиться на пару сотню метров, когда боцман в морской бинокль узрел несколько грузовиков на берегу. Противоположный берег, к которому мы так стремились, скрывался вдали за небольшим туманом. Взяв у боцмана бинокль, я всмотрелся в грузовики, которые сразу определил как немецкие. Что-то в них мне сразу не понравилось. Вглядевшись, крикнул, не отрываясь от бинокля:

— Сержанта Марьину ко мне! — Мой приказ сразу же передали по цепочке внутрь катера. — Боцман, катер тормози!

— Томилин, стоп машина, — спокойно продублировал приказ боцман.

— Товарищ капитан, по ваше…

— Сержант, — прервал я ее, — напомните мне рассказ вашего санитара, который видел грузовики, набитые нашими солдатами.

— Он сказал, что видел три машины, полные бойцов в советской форме.

— Три?

— Да, товарищ капитан. Он говорил три.

— Хм, хорошо. Вернитесь на свое место.

Слушая удаляющийся перестук каблуков, я смотрел на три грузовика, накренившихся в разные стороны у самой кромки воды. Они стояли без колес и со снятыми тентами. Разбортированные колеса я обнаружил рядом.

— Думаю, они использовали камеры для плотов. Жаль, противоположного берега не видим. Уверен, они лежат на берегу.

— Кто лежит, товарищ капитан?

— Плоты. Давай-ка ты потихонечку к берегу, хочу осмотреть машины. Сдается мне, что у крайней машины лежит человек.

Дождавшись пока боцман раздаст команды, сжато рассказал ему последние два дня наших приключений, включив сюда и рассказ девушек.

— Так кто все-таки напал на лагерь, товарищ капитан? — с интересом спросил у меня боцман.

Опустив бинокль и протерев заслезившиеся глаза, я спокойно ответил:

— Не знаю, боцман. Свидетелей я еще не встречал.

Катер приткнулся носом к берегу, метрах в ста от машин. Место показалось боцману нормальным для причаливания. Скинув сапоги, я с шумом обрушился в воду, держа карабин над головой. Следующим прыгнул в воду матрос Красавчик с пулеметом Дегтярева наперевес. Внимательно осматривая ближайшие заросли, я направился к машинам под прикрытием пушки с сидящим на месте наводчика Сурковым. Перешагнув покрышку, подошел к крайнему «Опелю». Я не ошибся, у заднего борта действительно лежал боец, и он умирал. Даже я понял, что жить ему осталось недолго, максимум пара минут. Быстро подойдя к нему и упав на колени, громко спросил:

— Боец. Ты меня слышишь?

С трудом сфокусировав на мне блуждающий взгляд, красноармеец с хорошо различимыми следами треугольников на петлицах, что-то просипел.

— Что? — переспросил я его.

— …оды.

— Красавчик, воды живо!

Поднеся ко рту сержанта бескозырку с водой, стал потихонечку вливать воду в открытый рот. Сделав несколько судорожных глотков, боец устало прикрыл глаза. Дрожь, пробегающая по его телу, казалось, усилилась. Ранение в живот — страшная штука. Да, я знаю, что раненому в живот нельзя давать пить, но мне надо было его расспросить.

— Сержант, ты слышишь меня? — повторил я свой вопрос.

— Да-а-а, слы-ышу-у-у.

— Кто вас освободил из лагеря? Кто напал на немцев?

— Демоны, это были демоны! — вдруг закричал раненый и после небольших судорог застыл. Его глаза, медленно стекленея, безразлично смотрели в небо.

Вздохнув, я рукой провел по лицу покойного, закрывая веки. В вороте гимнастерки была видна засаленная бечевка, я потянул за нее, вытащил на свет маленький деревянный крестик и, вздохнув, убрал на место.

— Красавчик, что в машинах? — спросил я матроса, с интересом заглядывающего в машины.

— Тут несколько убитых бойцов, товарищ капитан. И пулевые отверстия в бортах.

— Наверное, налетели на какой-нибудь патруль или пост.

— А почему раненого оставили, товарищ капитан?

— Может, сам не захотел. Или еще чего, не жилец он был… Ладно, возвращаемся.

Глядя на удалявшийся берег, я слушал Суркова, рассказывающего матросам о наших похождениях по тылам немцев.

— Может, там нет никого, товарищ капитан? — спросил у меня боцман.

— Должны быть, продолжайте махать!

С остановившегося в ста метрах от берега катера мы внимательно смотрели на как будто вымерший берег. Метрах в трехстах от нас были видны вытащенные и разобранные остатки плотов. Посмотрев на Красавчика, махавшего белым полотнищем, я стал ждать ответных действий от берега. Вдруг в наступающей темноте, на фоне белого песка появились две фигуры, и послышался голос, окликнувший нас: