Вечные - Кирстен Миллер Страница 39

— Не уходи. — Голос звучал так ласково, его невозможно было не слушать. — Твое место здесь, рядом со мной. Он не будет любить тебя так, как я. Прошу тебя, я не могу вновь потерять тебя.

— Хейвен. — Кто-то гладил ее волосы. — Мы уже почти прилетели.

— Куда?

— Сама увидишь, — улыбнулся Йейн. — Что тебе снилось? Ты что-то бормотала во сне.

— Это был сон? — спросила она, потягиваясь и пытаясь прогнать остатки дремоты. — Могу поклясться: я с кем-то разговаривала.

— С кем?

Вопрос прозвучал резко, словно звук пощечины.

— Не знаю. С мужчиной. — Наверняка Хейвен знала только одно: этот голос не принадлежал Этану. — Не станешь же ты ревновать меня к снам?

— Конечно, нет, — ответил Йейн с улыбкой, которая показалась Хейвен совсем неубедительной.

Было уже темно, когда они приземлились в аэропорту, похожем на все остальные аэропорты в мире. Даже машина, которая ждала их около выхода из терминала, была точно такая же, как та, которая везла их к взлетной полосе на окраине Нью-Йорка. Хейвен села на заднее сиденье рядом с Йейном и опустила голову на его плечо. Она закрыла глаза и стала слушать шуршание шин по асфальту. Она слишком устала для того, чтобы задавать вопросы. Еще никогда она не чувствовала такого изнеможения. За окошками автомобиля пролетал безликий пейзаж, озаренный луной.

Хейвен проснулась утром в спальне маленькой, но прекрасно обставленной квартиры. Широкие половицы старинного дощатого пола, стеллажи с книгами в древних кожаных переплетах, антикварная мебель, которую, наверное, вывезли с какой-нибудь старой виллы. На Хейвен была белая льняная ночная сорочка — именно такая, какую бы она себе купила, продавайся такие вещи в магазинах Сноуп-Сити. Но эту сорочку она прежде в глаза не видела и не могла вспомнить, как надевала ее.

Йейн сидел у двустворчатых дверей, ведущих на балкон, и читал книгу. На обложке был изображен синеликий демон, сжимающий в когтях колесо.

— Где я? — спросила Хейвен, хотя уже догадалась где.

Йейн закрыл книгу и лукаво усмехнулся.

— Почему бы тебе самой не посмотреть? — сказал он и указал на распахнутые двери.

Балкон выходил на продолговатую овальную площадь, в центре которой располагалось три фонтана. На нижних этажах старинных зданий, окружавших площадь, находились кафе, предназначенные, по большей части, для иностранцев. Стоя на балконе, Хейвен увидела троих светловолосых мальчишек, которые весело обливали друг дружку водой из фонтана. Их отчаявшиеся родители разглядывали карту. Констанс и Этан встретились в этом самом месте девяносто лет назад. Помимо туристов в шортах и кроссовках, ничего не изменилось. Хейвен была готова увидеть, как по площади катится женская шляпа.

— Это Пьяцца Навона, — прошептала она и устремила взгляд на Йейна, который вышел на балкон и встал рядом с ней. — Эта квартира принадлежит тебе?

— Да. Нравится? — спросил Йейн.

— Очень красиво, — ответила Хейвен.

— Мне было пятнадцать, когда я приехал сюда, и именно здесь я впервые почувствовал себя дома. В то время моя мать жила в Тоскане, и я убежал с ее виллы. Я сел на поезд до Рима и думал, что смогу вернуться к своим друзьям, в Нью-Йорк. Но когда я оказался здесь, мне расхотелось куда-либо бежать. Конечно, пару дней спустя одна из подруг матери заметила меня в отеле «Ритц» и велела своему телохранителю поймать меня. Но когда мне исполнилось восемнадцать, я купил эту квартиру. Теперь я приезжаю сюда, когда хочу.

— А почему ты убежал?

— Это не так уж важно. Позволь, я тебе кое-что покажу. — Йейн одной рукой обнял плечи Хейвен и прочертил в воздухе овал, повторяя очертания площади. — Видишь, какая необычная форма у этой площади? Она тебе ничего не напоминает?

— Не знаю, — призналась Хейвен. От ладони Йейна, лежащей на ее плече, исходил такой жар, что ей трудно было размышлять.

— Это форма беговой дорожки. А знаешь, почему? Потому что площадь была заложена на том месте, где находился древнеримский стадион. Древние римляне приходили сюда смотреть на различные игры. Тут проводились конные скачки, а иногда арену заливали водой и устраивали морские сражения. А теперь здесь только эхо того, что было две тысячи лет назад. Однако большая часть зданий, которые ты видишь перед собой, выстроена из камней древнего стадиона. Так что все по-прежнему на месте. В Риме прошлое меняет очертания, но никогда не уходит насовсем. Каждая эпоха оставляет свои следы. А город остается неизменным. В одной крошечной церкви можно увидеть тысячелетнюю историю.

— Похоже на нас, — проговорила Хейвен.

— Именно так. Хотя некоторые из нас еще старше Рима. Хочешь прогуляться? Позволишь мне поводить тебя по городу?

— А можно мне сначала проверить электронную почту? И эсэмэски… Я почти уверена: мой мобильник не будет работать в Италии.

Йейн хлопнул себя по лбу.

— Черт. Мой телефон. Я ведь знал, что обязательно что-нибудь забуду. Ладно, не переживай, мы что-нибудь придумаем завтра. А пока давай просто насладимся нашим первым совместным днем за сотню лет.

Они шагали по улицам, взявшись за руки. Йейн словно бы оживлял для Хейвен древний город. Он описывал пышные сады и роскошные бани, некогда окружавшие приземистый круглый храм под названием Пантеон. Он рассказывал ей о кровавых битвах, происходивших в Колизее в присутствии публики. Хейвен шла рядом с Йейном по Форуму, и он не казался ей грудой развалин. Античные рынки оживали, в языческих храмах звучали таинственные песнопения. Казалось, Йейну знакома каждая улица, каждый переулок Рима. Здесь он был в своей стихии. Встречные итальянки смотрели на Йейна, как на ожившего бога, а по тому, какими взглядами они одаривали ее, Хейвен понимала: эти женщины гадают — и как только простая смертная посмела посягнуть на него.

Свет закатного солнца позолотил деревья. Йейн и Хейвен поднялись на вершину Авентинского холма, чтобы полюбоваться раскинувшимся внизу городом. Группа туристов застала их целующимися в монастырском саду. А потом они, смеясь, выбежали на площадь напротив средневековой церкви. Хейвен отступила назад, чтобы лучше рассмотреть высокую колокольню, а Йейн скрылся за колоннами портика. Немного погодя Хейвен нашла его. Йейн стоял, прислонившись плечом к стене, рядом с гигантским барельефом. Похоже, барельеф был на несколько столетий старше здания церкви. Он изображал бородатый лик безымянного бога с пустыми глазницами и широко раскрытым ртом.

— Это «La Восса della Verita», — объяснил Йейн. — Уста правды. Говорят, если солжешь, положив руку в рот этого божества, оно откусит руку. Хочешь попробовать?

— Нет уж, спасибо, — сказала Хейвен.

Что-то было в этом барельефе такое, от чего ей стало не по себе. Казалось, за ликом божества лежит черная бездна. Страшно было прикоснуться бог знает к чему, сунув руку в беззубый рот.