Битва полчищ - Александр Рудазов Страница 39

Ночь на тринадцатое августа выдалась очень теплой. Иххарий сладко спал, окутанный звездным одеялом. Спали простолюдины и колдуны, спали каабарские паладины и плонетские мутанты. В прекрасной твердыне Промонцери Царука почивали Креол и Ванесса. Им снились хорошие сны.

Хотя спали все же не все. В дворцовом парке носился взад-вперед Логмир. Ларийскому королю вдруг явилось желание сыграть в мяч с палкой, а поскольку партнеров себе он в такой поздний час не нашел, то стал играть сам с собой. Он бил по мячу со всей силы, тут же мчался на другую сторону площадки, как раз успевая принять подачу, — и уже летел обратно. Размытая человеческая фигура так и мелькала в свете газовых фонарей.

В библиотеке сидел Шамшуддин. Не знающий усталости маргул давно забыл, для чего нужны кровати, а потому просиживал ночи за книгами, изучая древние знания Серой Земли. Шамшуддин очень жалел, что прежняя библиотека погибла в щупальцах Нъярлатхотепа — нынешнюю собирали с бору по сосенке, и в сравнении с предшественницей она выглядела удручающе бедно.

Не спал и маршал Хобокен — эйнхерии не нуждаются в сне. Железный Маршал работал в своем кабинете. Он сидел за обитым зеленым сукном столом, на котором горела масляная лампа под зелено-золотым абажуром, и тишину нарушало лишь мерное тиканье ходиков на стене. Бокаверде Хобокен сосредоточенно просматривал один за другим документы, сложенные перед ним в аккуратную стопку. Время от времени он размашистым почерком делал в них пометки на полях или что-то перечеркивал. Иногда с задумчивым видом раскуривал короткую пенковую трубку, вставал и начинал ходить по комнате вдоль широкого стола, о чем-то раздумывая.

Погруженный в свои мысли, Хобокен не заметил чуть слышного скрипа половиц за дверью. Клевентин Предатель крадучись подошел к кабинету маршала, постоял секунды три, прислушиваясь к бормотанию однорукого эйнхерия, удовлетворенно кивнул и проследовал дальше. Ему нужен был не этот кабинет, а тот, что в конце коридора.

Кабинет Креола Разрушителя.

Креол использовал эту комнату в качестве личной лаборатории, мастерской и кладовой. За последние два года она видела приходящих из-за Кромки демонов, рождающиеся в огненных муках артефакты и несметное множество заклинаний. Ее стены, пол и потолок обзавелись обширной коллекцией трещин и пятен, причем некоторые из пятен раньше были живыми существами, а одно до сих пор издавало странные звуки и время от времени меняло форму.

Надо ли говорить, что массивные двустворчатые двери были не только заперты, но и запечатаны сторожевым заклятием? В отсутствие хозяина никто не смел не то что войти — дыхнуть в сторону этого кабинета.

Но Клевентин только улыбнулся. Он подошел поближе, прищурился, рассматривая незримую для обычных людей стену, приблизил к ней ладони и забормотал отмыкающее заклятие. Голубоватое мерцание начало рассеиваться, рассыпаться серебристыми звездочками. Двадцать секунд… тридцать… и вот уже защита снята.

С собственно дверями Клевентин и вовсе не церемонился. Резкий взмах — и тяжелый засов перерублен, а одна из дверных створок повисает на вылетевшей из пазов петле. Только очень внимательный глаз заметил бы, как правая рука колдуна на какой-то миг удлинилась втрое, обернувшись гигантским топором, как нанесла она страшный удар.

Но все это произошло в гробовой тишине. Не то что грохота — даже скрипа не прозвучало. Перед тем как снести дверь, Клевентин наложил на нее чары Безмолвия. Все шумы, все звуки исчезли в этом невидимом коконе.

В кабинете было темно. Клевентин прищелкнул пальцами, и на стенах зажглись колдовские светильники. Их голубой свет озарил просторную залу, сделанную словно в два этажа — на высоте полутора человеческих ростов проходило кольцо деревянных мостков. Каменный пол покрывала резьба, складывающаяся в сложный орнамент, а с потолка свисала гигантская железная печать.

Но Клевентина интересовало совсем не это. Он смотрел на старинный дубовый сервант, полки которого были заставлены странными предметами. Здесь была глиняная чаша, из которой струился сизый дымок. Был шевелящийся кусок ткани в запечатанной банке. Была мумифицированная голова старика, стоящая на огромном блюде. Был круглый камень, светящийся зеленым светом.

Но самое главное лежало на верхней полке. Двуручный «пламенеющий» меч.

Клевентин внимательно осмотрел его, но прикасаться не стал. Вместо этого он отошел в сторону, начертал на стене колдовской знак и отчетливо произнес:

— Владыка Тахем, я на месте. Открывайте портал.

Овальное светящееся отверстие вспыхнуло в тот же миг.

Клевентин невольно усмехнулся, представив, с каким нетерпением ждал Тахем его сигнала. Наверняка этот безумный старикашка аж трясся от возбуждения.

Однако в портал вошел не Тахем. Ему бы очень этого хотелось, но будучи прикованным к инвалидному креслу… к черепу гигантского демона, он просто не поместился бы в комнате. Вместо него, слегка лязгая шлемом, в портал прошел Астрамарий. И вот как раз он с порога метнулся к серванту и схватил свой драгоценный меч.

— Рука Казнящая снова моя… — пробормотал кумбха. — Наконец-то…

Демонический меч откликнулся и радостно затрепетал, ощутив ладонь хозяина. Астрамарий крепко стиснул рукоять, приветствуя оружие, точно старого друга. С потерей Руки Казнящей Король-Палач чувствовал себя поврежденным, чувствовал какую-то пустоту внутри… и теперь она наконец заполнилась.

Он взмахнул своим драгоценным клинком, разваливая сервант надвое. Обломки с грохотом повалились на пол, рассыпая причудливые безделушки.

— Владыка Креол здорово разозлится, когда узнает… — осклабился Клевентин.

— Владыка Креол уже узнал, — прозвучал сзади ледяной голос.