Покойники в доле - Татьяна Смирнова Страница 39

Миновав небольшое болотце, где уныло торчали несколько десятков цапель, Ричмонд в конце концов вышел на относительно сухое место, и понял, что пересек остров и оказался рядом с бухтой, именуемой Заливом Собак. Почему она так называлась, никто уже не помнил, но, видно, была причина. Похоже, ни одна из шастающих по острову компаний сюда еще не забрела: белый песок пляжа оказался нетронутым.

Залив был слишком мелким, чтобы бросить якорь даже небольшому шлюпу, справа и слева возвышались крутые скалы, чуть дальше в море темнел большой зубастый риф. Плохое место для моряка… Поэтому можно было надеяться на уединение.

Ричмонд, выбрав место в тени, в изнеможении опустился на песок, с трудом, чертыхаясь сквозь зубы, стянул сапоги и с удовольствием пошевелил пальцами ног. Он страшно устал.

Когда глупость и элементарное отсутствие выдержки кого-то из его команды позволило Рику расстрелять в упор «Морского Коня», на судне началась паника. Незадолго до этого «Конь» попал в жестокий шторм, и лишился почти всех шлюпок – недостаток, который Ричмонд собирался поправить в ближайшем порту. Но, как это бывает часто, не успел. Беда пришла раньше.

Сообразив, что «Конь» свое отбегал, капитан спустился вниз, на ходу раздавая команды и зуботычины: смысла не было ни в тех, ни в других, спасти тут было ничего нельзя, оставалось разве что спасаться самому.

На перекошенной палубе трое моряков пытались спустить на воду одну из двух оставшихся шлюпок. Не говоря ни слова Ричмонд подставил свое плечо. Если парни и удивились, что капитан, который, по неписанным морским законам, обязан покинуть корабль последним, удирает чуть ли не первым, то ничего не сказали: они были виновны в дезертирстве и предательстве не меньше чем сам Ричмонд. Места в шлюпках следовало распределить по жребию, и именно сейчас этим занимался боцман. Сообразив, что им вряд ли светит что-то хорошее, трое негодяев потихоньку улизнули ловить за хвост свою собственную удачу. Удача оказалась сомнительной, как и положено удаче негодяев. Оказавшись вне досягаемости от пушек противника, моряки расслабились. Поглядывая друг на друга, проверили припасы: их оказалось совсем немного, но это никого не огорчило, «Золотой остров» был совсем рядом. Кроме Ричмонда, с корабля спаслись палубный матрос Викс, канонир Кривой Палец (как его звала матушка, никто уже не помнил) и отпетый мерзавец Джек Кот. Компания, с которой Ричмонд никак не хотел бы оказаться вместе на необитаемом острове. Впрочем, он и не собирался. Увлеченные подсчетом припасов, матросы не заметили, как он достал пару пистолетов.

Два выстрела прозвучали одновременно. Кривой Палец молча ткнулся лицом в бочонок с сухарями, а Джек Кот нырнул за борт, ощутимо качнув не слишком устойчивую шлюпку. Матрос Викс поднял голову, оценил ситуацию и бестолково зашарил на поясе.

– Не успеешь, – спокойно сказал Ричмонд. План его был экспромтом, но хорошо просчитанным. Пока Викс приходил в себя, Кларк потянул заранее примеченный пистолет Пальца и хладнокровно разрядил его в грудь оставшемуся товарищу.

Сделав это, Ричмонд освободил лодку от мертвецов, сел за весла, и погреб к острову, стараясь править туда, куда ни в коем случае не принесет случайным течением никого из его бывшей команды. За пазухой, зашитое в мешочек из промасленной ткани, хранилось нечто, чем он ни в коем случае не собирался ни с кем делиться.

Большую часть жизни Ричмонд прожил с устойчивым убеждением, что лгать гораздо спокойнее, выгоднее и безопаснее, чем говорить правду. Когда и где он обзавелся этой привычкой, английский моряк, бывший офицер флота говорить не любил… а если и говорил, то скорей всего безбожно лгал. Вроде как пропал на судне, где он плавал, денежный ящик. Почему-то обвинили в этом молодого офицера Кларка, а он не нашел ничего лучшего, как сказать чистую правду: видел, как ящик попятили двое матросов. И действительно, сам ящик нашли под их общей койкой. Правда, денег там уже не было, видно дружки-подельники сумели их перепрятать или передать сообщнику в порту. Пытаясь узнать, куда делись деньги, матросов запороли насмерть, но ни один из них так и не признался в краже. Наоборот, все отрицали и валили вину на господина офицера, джентльмена до мозга костей. Странно, но после этого отношение на флоте к Ричмонду Кларку как-то резко переменилось. Настолько, что ему пришлось задолго до срока выйти в отставку. История заглохла, а убеждение осталось.

Сунув руку за пазуху, Ричмонд выудил небольшой мешочек и не торопясь разложил на песке лист совсем новой бумаги, исчерченной торопливыми набросками пером.

Получив в свое распоряжение карту Ферье, Кларк первым делом сделал копию. Правда, из-за острого недостатка времени, Ричмонд тщательно отрисовал береговую линию, сориентировал карту по сторонам света, перерисовал все значки, но кое-где пренебрег ландшафтом. Теперь, получив небольшую фору во времени, он собрался этот недостаток поправить.

О копии карты он Волку не сказал. Зачем? В сущности, это было совершенно не его дело. Была и еще одна мелочь, о которой он умолчал: пират умер, так и не открыв секрета шифра. Говоря о том, что он может расшифровать карту, Ричмонд блефовал… он лишь надеялся, что со временем разберется с этой загадкой, и сделает это раньше, чем подельники догадаются вывести его на чистую воду.

Жером Ферье спрятал свой секрет вполне надежно. Ричмонд пытался разгадать его каждую свободную минуту вот уже несколько недель, но раз за разом терпел неудачу. Хуже всего было то, что он даже примерно не представлял, с какого конца браться за эту загадку. Простой подсчет значков, общего количества и каждого вида в отдельности, ничего не дал. Попытки сложить карту по прорисованным линиям лишь истрепали лист, но ни на йоту не приблизили Кларка к богатству.

Ричмонд углубился в хитросплетение линий, не замечая, как солнечный диск неторопливо опускается за верхушки скал. Вот они уже утратили выпуклость, став четким черным рисунком на фиолетовом небе, а с моря потянуло прохладой.

Кроме главного сокровища, спасенного с затонувшего «Коня» у Кларка с собой была пара пистолетов. У него были пули, но не было пороха. Одно время он колебался, не выкинуть ли бесполезные игрушки, но потом решил пока сохранить, силы еще были, а возможность разжиться порохом вполне могла и представиться.

Была короткая абордажная сабля и острый нож.

Фляга с остатками бренди, которые сиротливо плескались на самом дне. Ричмонд хотел, было, допить их, чтобы одним глотком покончить с искушением, но, поразмыслив, распорядился остатками более умно: долил во флягу воды из небольшого родничка, который встретился ему по пути. Родничок был сомнительный, и тек, скорее всего, из болотца, но Ричмонд от души понадеялся, что остатков спиртного во фляге хватит, чтобы сделать воду безопасной.

Самым ценным имуществом были в последний момент прихваченные из шлюпки масляный фонарь, полностью заправленный и готовый к работе и десяток свечей. Как они оказались в лодке, знал лишь Господь.

Два бочонка сухарей, найденные там же, Ричмонд предусмотрительно припрятал там, где причалил.

Другого продовольствия у него не было. Не было у него ни оружия, чтобы охотится, ни веревки, чтобы расставить силки на птиц, ни крючков, чтобы рыбачить. С помощью ножа можно было сделать острогу, но острожить рыбу та еще наука… Ричмонд был совсем не уверен, что сможет ее освоить раньше, чем ослабеет от голода. Впрочем, можно было порвать сорочку на ленты и сделать пращу: цапли тут были непугаными. Но, оружие древних о котором он читал в романах, вещь хитрая и требуящая сноровки, которой Кларк и не имел. Мысль пришлось отбросить за невозможностью привести ее в исполнение.