Лейб-гвардии майор - Дмитрий Дашко Страница 39

– Да? – недоверчиво протянул редактор. – Глядя на ваше лицо, такого не скажешь. Рискну высказать предположение, что вас можно смело выставлять в качестве медицинского пособия. Синяки, шишки… Все болячки собрали? Ничего не пропустили?

– Мелочи жизни, – отмахнулся я. – Меня больше заботит другое: с чьей-то подачи мой дом превратился в цветник.

– Ах, вот оно что! – Редактор всплеснул руками. – Не обращайте внимания. Ваша книга нравится читателям, не всем, конечно, но таких, кто ждет каждый выпуск с нетерпением, предостаточно. А публика, она, знаете, всякая бывает. Есть несколько весьма экзальтированных особ, которые норовят заполучить новую модную игрушку, будь то заезжая оперная знаменитость, талантливый комедиант или сочинитель. Потом они резко пресыщаются и начинают алчно искать новое развлечение. Так что не вы первый, не вам и быть последним.

Что-то подобное я и ожидал услышать.

– Выходит, мои эльфы попали в модную струю?

– Хм, интересное выражение. Да, пожалуй, вы правы. Публику привлекла необычная манера письма, нетипичный слог. Да и мыслите вы… своеобразно. Так что сочинитель Гусаров нынче пребывает в фаворе. Надолго ль – не могу вам сказать. Может, кофею желаете? Для продолжения беседы…

– Не откажусь.

– Тогда велю сварить его и сюда принести. Кофей у меня особенный, такого по всему Питербурху не сыщете.

Редактор позвонил в колокольчик и, вызвав секретаря, дал ему указания, а потом продолжил прерванный разговор:

– На чем я остановился? Ах, да. После того как ваше сочинение снискало пристальное внимание, в редакции просто не стало отбоя от восторженных почитательниц. Более всего их интерес распаляет, что настоящее имя автора укрыто от них под замками. Иной раз дамы категорически настаивают, чтобы я раскрыл ваше инкогнито, а вы представляете себе, насколько могут оказаться настойчивы прекрасные фемины!

– Представляю, – кивнул я, вспомнив записочки, некоторые из которых могли вогнать в краску Дон Жуана с Казановой, вместе взятых.

Выходит, у меня чуть ли не фан-клуб образовался. Вот уж не знаю, как к этому отнестись. Пока что ни плюсов, ни минусов не наблюдается, а там посмотрим. Лишь бы не мешало нормальной жизни. Впрочем, кого я пытаюсь обмануть? И дураку ясно, что назревает потенциальный геморрой, способный в перспективе отравить существование. Остается рассчитывать на то, что волна интереса к моему скромному бумагомаранию постепенно спадет. Останутся лишь те, кому и впрямь хочется читать, а не искать повода для знакомства.

Да и вообще, противно ощущать себя атрибутом гламурного общества. Я и в прошлом при виде глянца, что в жизни, что в печати плевался, а сейчас обозлился еще сильнее. Помню, как бесило интервью по телику с несчастной манекенщицей, у которой сегодня съемка в Париже под палящим солнцем, а завтра в Риме под фонтанами, и как она, несчастная, страдает от перенапряжения и сплошных нервных стрессов. Вот если бы эта сухая вобла повкалывала по-настоящему: так, чтобы встать в шесть утра, приготовить еду для детей, развести младшего в садик, а старших в школу, затем отбарабанить полный рабочий день с получасовым перерывом на обед, накупить полные авоськи, забрать детишек, накормить-напоить их, проследить, чтобы сделали уроки, постирать, погладить, спать уложить. Тогда да, я бы проникся к ней уважением, а так…

– Мы пришли к обоюдовыгодному решению. Адрес я никому открывать не стал, но согласился передавать все послания по назначению. С этого момента моя жизнь превратилась в сущую каторгу. Пришлось нанять курьера, в обязанности коего вошла доставка цветов и записок к порогу вашего дома.

– Надеюсь, он не из болтливых?

– Ни в коем разе! – обиженно воскликнул редактор. – Это же дока! У него большой опыт по скрытной части. Ванька Осипов по прозвищу Каин. Легендарная, если можно так выразиться, личность. Сказывают, много шороху когда-то по Москве наводил, да надоело ему честный люд в подворотнях грабить, кошельки на площадях у прохожих тянуть, вот и надумал перебраться из Москвы в Питербурх, ремеслом честным себя занять. А поскольку грамоте он с измальства обучен, так решил, что дорога ему лежит туда, откуда несут по Руси печатное слово. Ко мне пришел, шапку заломил, до пояса поклонился и попросил, чтобы я хучь к чему-то полезному определил да по-книжному писать научил. Пока на посылках у меня бегает, а потом, глядишь, инда и впрямь литератор из него вырастет, – не без гордости похвастался редактор.

– Почему нет? Писатели все равно что жулики, тоже враньем на жизнь зарабатывают, – согласился я.

Сам при этом решил по возвращении домой провести срочную ревизию. Может, редактор и впрямь поверил в раскаяние вора, но поговорка «сколько волка не корми» возникла не на пустом месте. Да нет, зря я, наверное, себя накручиваю, все равно у нас с Карлом, кроме пары нательного белья, и брать нечего.

Слуга внес в кабинет поднос с дымящимся кофе, расставил чашки, вазочку с печеньем и удалился.

Я принюхался:

– И вправду необычный запах. У вас действительно готовят потрясающий кофе.

– А вы попробуйте. На вкус он еще лучше.

Я сделал глоток:

– Божественно.

– Рад, что нашел в вас ценителя, – с видом «знай наших» откликнулся редактор.

Он пришел в благодушное настроение. И тогда я решил нанести ему главный удар:

– Я тут поразмыслил над вашими словами о моем внешнем виде. Пожалуй, вы правы, здоровье надо поправить.

– Всенепременно надо! Беречь себя надо смолоду, чтобы к старости болячек было меньше, – поддакнул редактор, откусывая печенье.

– Но лечение – дело дорогое, вот я и пришел, чтобы забрать причитающийся гонорар и обсудить возможность его увеличения.

– Хм. – Редактор аж поперхнулся, пришлось похлопать его по спине. – Вы выбрали крайне неудачный момент. Я сейчас совершенно стеснен в средствах. Весь капитал я пускаю в новое дело, собираюсь увеличить тираж газеты. Как только мое начинание будет окупаться, я щедро вознагражу вас.

– Синица в руке была бы предпочтительней, – заметил я.

Мы долго препирались. В итоге победили молодость и сила. Выцарапав три рубля, я возвращался в приподнятом настроении. Дома оно еще улучшилось: Карл, целый и почти невредимый, спал на лавке, укрывшись лоскутным одеялом. Будить его я не стал, предстоял трудный день: визит к ротному и, возможно, полковому начальству, доклад по всем пунктам, обязательные разборки по пустякам и нет. Начиналась обычная армейская рутина с ее караулами, учениями и работами.

Утром мы с Карлом прибыли на полковой двор, чтобы доложиться о прибытии из командировки. Там нас уже поджидали Михайлов и Чижиков, оба слегка навеселе, но я не стал попрекать их за сивушный запах из рта и плохую координацию движений. После испытаний, выпавших на их долю, мужики имели полное право расслабиться.

Наша рота находилась в летних лагерях – кампанентах, оставшийся при штабе дежурным капитан Толстой долго ломал голову, решая, какую бы дыру нами закрыть. В итоге меня отправили в полковую канцелярию чинить перья, подшивать бумажки и промокать чернильные пятна, а Карл, Чижиков и Михайлов покорно взяли кирки, лопаты и носилки и с песней потопали мостить дорогу. Михай в расположении полка так и не появился. Собственно, ему, как партикулярному человеку, делать здесь было нечего.