Как не потерять работу - Галина Львовна Романова Страница 39

Готовился я основательно. Очертил круг, побрызгал родниковой водой, разложил по периметру сушеные стебельки полыни, прорисовал в полу знаки — все честь по чести, хоть сейчас экзамен сдавай по пентаграммостроению. Такая красота вышла — любо-дорого посмотреть! Теперь надо было лишь прочесть охранное заклятие, придающее начертанным символам энергию, — и готово!

Увлекшись, я даже не сразу заметил, что не один. Мое знакомое умертвие появилось из темноты, стоило мне начать читать заклинание. Местный житель двигался так тихо, а я был так увлечен работой, что присутствие постороннего стало заметно не сразу.

— Ого! — воскликнул я. — Явился не запылился! Что-то больно быстро! Хоть бы начала формулы вызова дождался! Или тут так скучно лежать? И вообще, что ты днем разгуливаешь?

Умертвие молчало, поблескивая огоньками глубоко посаженных глаз.

— Скучно, значит… Оно и понятно — вечность же впереди, коли ничего не случится! И эту вечность надо чем-то заполнить… А чем? Выбора особого нет: либо пугать местных обитателей, либо…

Умертвие продолжало молчать, словно в рот воды набрало. Странно — в первый раз оно вело себя куда как разговорчивее. Я попытался на пробу кинуть в него боевым заклинанием, но сгусток магической энергии, столкнувшись с грудью гостя с того света, лишь лопнул, словно большой мыльный пузырь. Язычки магического огня, извиваясь змейками, стекли вниз, пропадая в полу.

— Ого! Мощная, однако, у тебя защита! Такую не вдруг пробьешь! Кто ставил?.. Ах да, глупый вопрос. Тот, кто тебя создавал… Извини, ляпнул, не подумав…

Умертвие никак не показало, что его задели неожиданные слова. А ведь обычно подобные сущности ведут себя крайне агрессивно. Не зря заложных покойников [13]всегда упокоивают пришлые некроманты и ведьмаки — дабы те не вымещали злость и досаду на тех, кто остается тут жить. Но здесь пришлось иметь дело с каким-то неправильным заложным покойником. Как же его разговорить?

— Не хочешь говорить? Не надо! Я тогда тут просто так посижу. Песенку спою…

Умертвие опять никак не отреагировало на мои слова. Тогда я встал в позу чтеца-декламатора — видел однажды на улице какого-то непризнанного поэта, читавшего народу с помоста свои вирши, — прокашлялся и как мог четко и громко объявил:

— Некромантская лирическая. Исполняется впервые… хм… мною.

Некрополь даже сейчас никак не показал, что принял предупреждение к сведению. И тогда я набрал побольше воздуха в грудь и запел с полной самоотдачей:

Пойду ли, выйду млада,

Найду и выпью яда.

Яда настоящего

Порцию мертвящую.

Ах кому какое дело?

Пусть мое хладно тело

Некроманту отдадут,

В сыру землю не кладут.

Никогда я еще не пел так вдохновенно и громко — даже на выпускном вечере, когда бывшие студенты перепились и за полночь явились под окна директорского особняка, распевая гимны собственного сочинения. Причем пели все, но разбуженное начальство матом крыло исключительно некоего Груви…

В этот раз публика попалась культурная, воспитанная — как-никак большинство местных обитателей когда-то принадлежали к аристократии, — так что вместо пожеланий петь только в детском хоре первым голосом из темноты усыпальниц раздался лишь надрывный общий стон. Умертвие скрипнуло зубами — наконец-то, первое проявление эмоций.

— Приятно слышать, — «артист» раскланялся на все четыре стороны, — что мое искусство нашло отклик в ваших сердцах… или что там у вас осталось… А? Не слышу? Никто ничего не хочет сказать? Тогда продолжу концерт по заявкам. Э-э… чего бы такое спеть? А, вспомнил!

Тело замерло мертвой колодой —

Не идет, не стоит, не бежит.

Это значит, что с нового года

Начинается новая жизнь.

— За-а-амолчи-и-и…

Старого знакомца все же проняло. Он отступил во мрак, зажимая уши конечностями, хотя при таком сильном эхе это вряд ли могло помочь.

— Что? Ну это уж совсем никуда не годится! Обидеть художника может каждый! А вот ты сам сочинить попробуй! Давай-давай! Хочешь, первую строчку подкину? Даже две!

Тихо в ночи —

Только не спит маньяк.

В засаде сидеть — это вам не пустяк,

Вот и не спит маньяк!

— Ну продолжай! Могу даже с рифмой помочь: «маньяк — дурак», «маньяк — без драк», «маньяк — собак»…

— Слу-у-ушай, — умертвие остановилось в двух шагах от круга, блестя красными, словно от недосыпа, глазами, — ты всегда такой?

— Какой?

— Ненормальный…

— Вообще-то нет. Но сейчас я на работе и…

— Ненавижу энтузиастов! — сделал собеседник неожиданное умозаключение.

— А я люблю свою работу!

— Я же сказал — ненавижу энтузиастов! Сам не спит и другим не дает!

Я захихикал:

— Ты сам-то понял, что сказал?

Умертвие тупо воззрилось на меня, а потом неожиданно разразилось целой серией странных звуков, сопровождавшихся еще более странными телодвижениями: его всего трясло крупной дрожью. Признаться, такое ни в одном учебнике не описывалось, и немудрено — до сих пор считалось, что нежить не способна на эмоции. А тут… Надо же…

— Ну-у ты даешь, — отсмеявшись, выговорило умертвие. — Там, наверху, день?

— Ага. Полдень недавно миновал.

— А чего сюда пришел?

— Поговорить.

— А… — Умертвие неожиданно село на пол. — И чего надо?

— Что-то ты быстро сдался.

— Да просто понял, что тебе проще пойти навстречу, иначе ты житья никому не дашь.

— А ты юморист! — Я устроился в круге поудобнее. — Еще бы не давать! Некроманты мы все-таки…

— Чирей ты на заднице, а не некромант! — выдал мой собеседник. — Спрашивай, что хотел узнать, и давай проваливай!

— Не больно-то вы тут вежливы с гостями…

— А я всех вас ненавижу-у-у…

Тоскливый вой, чем-то напоминавший волчий, прокатился под потолком, и издалека ему пришел ответ, полный такой злобы и безысходности, что даже привычному мне стало немного жутко. И плевать, что наверху был белый день, — тут, внизу, царила вечная ночь. Это был другой мир, в котором людям места нет. Особенно одному, нахальному такому, с дипломом недавнего выпускника Колледжа Некромагии.

— И хочешь отомстить?

Горящие красным глаза уставились на меня. В них полыхал огонь ненависти.