Бог подстав и я - Зинаида Гаврик Страница 39

Двигаясь мягко, словно крадущийся кот, Герман обошёл меня и сделал шаг к соседке. Под его взглядом тётя Люда захлебнулась собственным ворчанием и замолчала. Неужели испугалась? Однако я ошиблась. Как оказалось, это был не страх.

– А ты ведь не такая, да? – нежно спросил он её. От его тягучего, обволакивающего голоса мурашки поползли по коже. И кажется, не только у меня. – Ну почему все женщины не могут быть такими, как ты? Ведь ты никогда не стала бы подставлять хорошего человека… Таких мало… Ты верная и порядочная…

Тётя Люда сглотнула и… кивнула! Она кивнула! А ведь должна была наорать на наглого юнца, который смеет ей «тыкать»! Кажется, она поддалась его сверхъестественному обаянию. Но как он смог?! А паук Герман тем временем продолжал плести свою паутину, опутывая всё новыми и новыми слоями заворожённую сладкими речами «муху», которая пока ещё не понимала, что её вот-вот съедят.

– Почему окружающие не видят настоящую тебя? Это несправедливо… Ведь ты намного привлекательнее этих вертихвосток, которые почему-то уводят лучших мужчин… Ты не ведёшь себя, как распутница, не позволяешь себе напоказ трясти достоинствами. Но это не значит, что ты не знаешь, как доставить удовольствие тому, кто этого заслуживает, ведь правда? Ты хранишь своё тепло для особенного человека… Горячая девочка… Домашняя, ласковая… послушная…

Неужели она не поставит его на место? Я вгляделась в её лицо и опешила. О, мой бог! Прямо сейчас соседка испытывала вполне определённое желание. И желала она Германа! В голове не укладывается… Тётя Люда смотрела на него расширившимися зрачками. Она словно потерялась в нём и совсем себя не контролировала. Герман поднял руку и провёл ладонью по её щеке. Она вздрогнула и облизнула губы. Он опустил взгляд и начал медленно наклоняться к ней, как будто для поцелуя. И она подалась ему навстречу! Вот так поворот! Хорошо, что Аз сказал, что я не должна вмешиваться ни при каких обстоятельствах, ведь я попросту оцепенела от дикого, невероятного зрелища! Тем временем ловкие пальцы Германа, действуя словно бы отдельно от хозяина, быстро расстегнули ей молнию на пуховике и потянулись к пуговицам на толстой вязаной кофте. Он успел справиться с двумя пуговицами, когда тётя Люда вторично вздрогнула и… опомнилась. Наверное, виноват резкий порыв ледяного ветра, который охладил её пылающие щёки и неприятно лизнул обнажённую шею и ключицы.

Какое у неё стало лицо! Честно говоря, в этот момент было её искренне жаль. В слезящихся глазах плескался ужас. Губы кривились так, словно она вот-вот разрыдается. Рука, которой она неловко стянула расходившиеся края пуховика, дрожала. Первые минуты она открывала и закрывала рот, не издавая ни звука, словно ей отказал голос.

– О господи… Я… Я… – наконец, беспомощно пролепетала она, глядя на Германа диким взглядом. Он улыбнулся ей, и это стало последней каплей. Тётя Люда громко и пронзительно завопила, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности: – Дьявол! Дьявол! Ах ты… – Она замахнулась свободной рукой, но тут Герман чуть качнулся вперёд. Соседка завизжала, отпрыгнула и со всех ног кинулась к подъезду. Далеко не с первой попытки открыла дверь, подвывая при этом, будто за ней гнались все черти ада.

Я подняла голову и увидела ошарашенные лица в окнах. Интересно, как давно они наблюдают? Выглянули на вопль или видели всю сцену целиком? Впрочем, долго я не рассуждала. Герман повернулся, с невозмутимым лицом подошёл ко мне и взял за руку.

– Спасибо, – тихо сказала я, а потом, не удержавшись, прибавила: – Если, конечно, я всё правильно поняла, и ты действительно защищал меня, а не пытался соблазнить тётю Люду.

Он запрокинул голову и искренне расхохотался. Я только вздохнула. В этот момент Герман был необыкновенно красив. И одновременно ужасен. Тётя Люда даже не подозревает, как ей повезло. Ведь если бы Герман взялся за неё всерьёз, вряд ли она отделалась бы так легко.

Итак, первый пункт или, точнее будет сказать пунктик, нашего плана выполнен. Я снова дала Герману возможность спасти меня. Конечно, он это сделал своеобразно, но сделал. И, по правде говоря, его методика оказалась во сто крат эффективнее, чем любая другая. Тётя Люда умела и любила ругаться. Поскандалить лишний раз – это для неё в большей степени удовольствие, а не наказание. А Герман буквально размазал её, раздавил эмоционально. Она порицала меня и мою маму, а он окунул её с головой в бездну собственных грехов и тайных, тёмных, многократно задавленных желаний. И эта бездна едва не поглотила её. Представляю, как она себя сейчас чувствует. Только что называла мою маму вертихвосткой, а в следующее мгновение сама, по своей воле, повела себя, как падшая женщина, которая бесстыдно подставляет губы малознакомому парню. О, она никогда не забудет Германа! Впрочем, как и я. Боюсь, его призрак всегда будет преследовать нас.

Мы шли по тротуару вдоль дороги, держась за руки. Молча. Герман не спрашивал, куда идти, а я демонстрировала готовность следовать за ним, куда угодно. Хотя на самом деле маршрут был заранее мне известен. Ведь сейчас мы неумолимо приближались к тому месту, где мне предстояло выполнить один из важнейших шагов нашего с Азом плана. От этого шага зависел успех всего предприятия. Неудивительно, что меня всё больше трясло. Впрочем, нарастающее волнение в данном случае играло на меня.

– Ты дрожишь, – сказал Герман. – Замёрзла?

– Нет, – я остановилась, искренне надеясь, что правильно выбрала место. – У меня дурное предчувствие. Как будто нам грозит опасность. И… знаешь, я только что поняла, что очень боюсь тебя потерять.

Герман нахмурился. Пока моё блеяние казалось ему полнейшей чушью. Однако моё резко ухудшившееся состояние явно не выглядело наигранным. Ещё бы! Ведь сейчас я была почти уверена, что не справлюсь с поставленной задачей. Слишком много факторов нужно было учесть! Аз заверил меня, что всё получится, однако в настоящий момент его заверения вдруг показались мне насквозь фальшивыми. Скорее всего, он просто лицемерил, чтобы я ощутила боевой настрой и уверенность в победе. Поэтому ничего удивительного, что я была почти на грани обморока.

– Малышка, нам ничего не грозит. Ведь я не позволю, чтобы с тобой…

В этот момент из-за поворота на всей скорости вылетела машина. Водитель явно не справлялся с управлением: её кидало по обледеневшей дороге из стороны в сторону. А потом случилось неизбежное: автомобиль выскочил на тротуар. Именно туда, где стояли мы с Германом. Взвизгнули тормоза. Водитель едва успел развернуться так, чтобы не въехать в здание, и теперь нёсся прямо на нас. Между стеной и автомобилем оставался крошечный зазор. Слишком маленький, чтобы в него уместились два человека.

Всё случилось очень быстро. Если бы я не знала, что это произойдёт, ни за что не успела бы среагировать. Но я знала. Поэтому резко прижала Германа к холодной кирпичной стене здания и накрыла его своим телом. «Прыгай на него, что есть сил, – поучал Аз. – Тарань так, словно собираешься раздавить о стену. И не волнуйся, машина в любом случае успеет затормозить раньше. Но всё будет выглядеть так, словно ты и в самом деле готова была пожертвовать собой ради него». Конечно, всё получилось не так красиво, как в фильмах. К примеру, во время толчка Герман как-то неловко взмахнул руками, словно пытался меня оттолкнуть, и попал мне по лицу. Но я почти не заметила этого.