В прицеле черного корабля - Федор Березин Страница 39

– Хватит балаболить, контральто-мичман, занимайтесь делом! – оборвал разглагольствования Косакри.

– Так сами же спросили, – вяло, почти про себя, огрызнулся Понч Эуд старшему по званию, ибо события последнего времени явно показали, что субординация слишком девальвирующая монета сравнительно с движущейся в притирку с «Кенгуру» смертью. Или же программист уже совершенно перестал маскироваться мичманом, а ощущал себя полноправным сопрано-майором Отдела Культуры Науки, звания в коем, как известно, превосходят обычные на ранг.

– Ладно, что видим? – спросил Стат Косакри, ибо считал действительно неправильным волнения из-за какого-то взбрыкивающего фантома, пусть и прикидывающегося математиком.

Вообще-то оба офицера смотрели в один и тот же экран, однако видели перед собой несколько разные картины, или по крайней мере, Косакри ориентировался в ситуации с запаздыванием. (Между прочим, где-то внутри, это его тоже злило). Дело, понятно, было не в остроте зрения. Эуд являлся специалистом-теоретиком гораздо более высокого уровня, он съел на данной аппаратуре несуществующую на Гее собаку. Посему при каждом понижении уровня прослушивания, он и сквозь частокол хаотически распределенных импульсов тут же сосредотачивался на нужном секторе. Не поспевающий за ним шторм-капитан только успевал моргнуть, а лже-мичман уже производил следующий скачек по логарифмической шкале. И снова по экрану плыл мало отличимый от прошлого частокол. Потом мгновенная фиксация, и новое понижение уровня. Все мы тремя солнцами порождены и греты – все оставляем следы. Вот так и в океане, точнее в раскинутом вокруг заливе брашского Быка Родоначальника, любой, самый хитро-мудро устроенный объект, все едино, отражал окружающие сигналы. В отношении пассивных локаторов «Кенгуру» он превращался в линзу. Надо было только нащупать, в каком диапазоне эта линза начинает изменять окружающий мир, заявляя о себе.

Тем не менее, основная причина нервозности капитана атомохода была все-таки не в демонстрации превосходства специалиста над профаном, и не в возмущении по поводу открытого ворчания подчиненных. Понять их получалось очень даже хорошо. Сложнейшая математическая машина, вероятно, самая мощная из размещенных под водой на теперешний момент, могущая, что неоднократно доказывалось делом, обнаруживать даже тихоходные «мангусты», никак не могла нащупать в сравнительно небольшом заливе объект величиной от ста до двухсот километров в диаметре. И не могла обнаружить его уже вторые сутки кряду. Это являлось просто казусом, но подводникам было совершенно не смешно.

– А могли браши зарыть эту ПАДВС под грунт внизу? – спросил пару часов назад бас-штурман Каджело.

– Мне кажется, даже у южан не хватит на это дури, – не слишком уверенно прокомментировал Дор Пелеко.

– На сегодняшнем уровне технологий такое невозможно, – веско сказал Оружейник Бовро Матеон.

Стат Косакри прослушал спор подчиненных молча. «Как же, невозможно, – думал он с отрешенным выражением лица. – Значит морские чудища почти «Ныряльщик» весом и размером – вам пожалуйста, а как антенну, длиной два «пи-эр» на двести километров, закопать в дно морское, так сразу «низя!». Хотя конечно сам он в такие технологии тоже не верил. Уж тогда бы ее вполне уверенно закопали на суше. Разницы для сверхдлинной передачи никакой. Конечно, лучшим вариантом прояснения ситуации стали бы переговоры с родным Верховным Командованием Стратегических Наступательных Операций, но высовывать на поверхность собственную антенну связи здесь, во внутренних водах республиканцев, было бы настоящим идиотизмом. Но не могли же они в самом деле шастать по заливу Быка Осеменителя вечно? Да и вообще, сомнения экипажа были ясны. Как можно в водоеме длиной тысяча триста, и шириной в максимуме триста км не обнаружить чудовище утопленной ПАДВС? Конечно, залив Быка мало соответствует наименованию «залив». Он странно глубок, особенно посередине: в сказочках антрополога-любителя Биничу, о метеоритном природе впадины, присутствует резон. Размеры и глубины имеют значение, ибо использовать эхолот в чужой воде не получается, а за счет, местами, почти трехкилометровой глубины, просматриваемую пассивными методами акваторию требуется увеличить раза в четыре. Но неужели браши опустили ПАДВС на самое дно? Как ее там обслуживать?

Так что вопросов без ответов хватало. Но возвращаться в открытое море, не убедившись в отсутствии объекта лова окончательно, было бы преступно. Поэтому «Кенгуру-ныряльщик» медленно перемещался по заливу Быка Родоначальника снова и снова, при каждом новом проходе изменяя глубину погружения. Он делал такое даже на предельной для корпуса катамарана глубине – тысяча шестьсот метров.