Умерла — поберегись! - Ким Харрисон Страница 39

Я напрягла все мышцы и зажмурилась, когда зеленые вершины приблизились. Не хотелось смотреть, как Барнабас складывает крылья и ныряет в маленький просвет в лесном куполе. В животе екнуло. Быстрый порыв ветра прошелестел листьями, и стало холоднее. Я открыла глаза как раз в тот миг, когда мы, пикируя, увернулись от дерева, и с размаху опустились на покрытое мхом бревно. Оно начало падать, я спрыгнула, и бревно с тихим шипящим звуком обрушилось.

Барнабас подался назад, замедляя падение, и спутанные волосы упали мне на лицо. Когда я обернулась, он уже стоял за бревном, крылья исчезли, плащ укрывал узкие плечи. Черты его лица, ясно различимые даже в сумраке, сковала тревога. Здесь росли большие деревья, почти без подлеска. Я обхватила себя руками, ощутив сырость. Тут и там без видимого порядка виднелись холмики. Похожие на… могилы.

— Где мы? — спросила я, неуклюже перешагивая через бревно, чтобы оказаться ближе к Барнабасу.

— Укромное место, — тихо ответил он. — Ступи серафим на землю — она бы содрогнулась, но есть места, где почва достаточно твердая, и в прошлом именно там бессмертные вели свои земные дела. На море такие области отмечаются огромными валунами, а здесь, где люди жили в согласии с природой, пока не оставили эти края, стоят такие холмики — там укрыты приношения ангелам с просьбой даровать мир людям. — Барнабас повернулся ко мне, и я вздрогнула, увидев его внезапно ставшее совсем чужим лицо. — Это мирное место. Если здесь прольется кровь, сюда спустится серафим. Накита этого не захочет.

Я вглядывалась в лесную чащу, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— Странно здесь.

— Это точно.

Было слышно только, как шумит ветер в вершинах деревьев.

— А как я передам Наките, что хочу с ней поговорить?

Барнабас молча отошел от меня на добрых двадцать шагов, чтобы сигналы наших амулетов не смешивались. Глядя на темнеющие деревья, он сказал:

— Думаю, она ищет тебя. Ты уверена, что хочешь этого?

— Да, — твердо ответила я, но в глубине души мне было тревожно. Я на виду, моя душа поет для всех, кто способен ее слышать, заливается колокольчиком, излучает свет, на который Накита может пойти. Я стиснула зубы, когда черное крыло беззвучно пролетело над поляной, но потом решила, что это и в самом деле ворона. Что-то невидимое привлекло мое внимание.

Барнабас, хрустнув веточкой, переступил с ноги на ногу и прошептал:

— Я тоже чувствую.

Я сглотнула.

— Что это?

Он посмотрел вверх, словно прислушиваясь.

— Не знаю. Похоже на жнеца, который боится. Как человек. — Барнабас вдруг что-то заметил позади меня и крикнул: — Мэдисон! Пригнись!

Я упала, шлепнувшись лицом прямо во влажную землю. По спине будто камень прокатился, — что-то тяжелое придавило и потом отпустило. Я подняла голову, выплевывая попавшие в рот волосы и смахивая землю с губ.

Накита опускалась вниз на крыльях такой белизны, что они мерцали в сумраке. Едва ее ноги коснулись земли, крылья исчезли, как воспоминание.

— Ты в порядке! — воскликнула я. Одна из величайших глупостей, что я сморозила в жизни.

— Серафимы тоже мне лгут, — прорычала жница, и ее когда-то прекрасные черты исказились страхом и гневом. Я понятия не имела, что она имеет в виду, поэтому просто уставилась на нее.

— Подожди, Накита! — крикнул Барнабас, бросился между нами и тут же отскочил, когда сверкнул клинок. Накита вытянула руки, выгнула спину и напала снова. Я раскрыла рот, готовая выкрикнуть ненужное предупреждение, но меч Барнабаса, возникший из вечности и пустоты, уже скрестился с мечом жницы, и я вздрогнула — от звука этого удара, казалось, родилось эхо и деревья затрепетали. Наверное, Кайрос дал ей новый амулет. В рукояти меча теперь был черный камень, а у Барнабаса цвет амулета сместился еще дальше по спектру, он теперь сверкал ярко-желтым. Матово-черный камень Накиты казался мертвым.

— Мэдисон хочет извиниться, — сказал Барнабас, не давая Наките нанести удар. — Опусти меч в этом священном месте.

Накита улыбнулась, на лице отразилась пугающая решимость. Она была сама на себя не похожа в белой тунике, такой же, как одеяние Рона.

— Она мне нужна. — Голос жницы переливался так мелодично. — Ты сам принес ее сюда. Она моя.

Барнабас отступил на шаг, их мечи больше не соприкасались, и звон у меня в ушах утих.

— Она пришла сама. И хочет извиниться. Не выслушать будет для тебя позором.

Накита, как шальная, картинно взмахнула мечом, тоже отступила на шаг и жестом пригласила меня говорить. По-моему, для нее мои слова совершенно не имели значения, но это была моя единственная возможность.

Я испуганно повернулась к ней. Барнабас стоял рядом.

— Прости, Накита. — Мои слова таяли в пелене сумрака. — Я не знала, что черные крылья останутся у тебя внутри. Просто я не хотела, чтобы ты убивала Джоша. Вот твой амулет. — Я протянула дрожащую руку. — Это не подкуп, но, пожалуйста, позволь Джошу жить.

Накита нахмурилась, но когда я бросила ей амулет, поймала его и пристегнула к поясу.

— Амулеты мне дает Кайрос, а не ты, — заговорила она. — И твоя жалость нужна мне еще меньше, чем извинения. Серафимы говорят, что я в полном порядке. Я совершенна! — крикнула Накита в небо, тяжело дыша, и взгляд ее был дик. — Но они лгут!

Барнабас оттащил меня на шаг назад.

— Нужно уходить. Она не в себе. Этим ничего не поправишь.

— Я тоже не в себе. — Я подумала о своей прерванной жизни и вырвалась. — Накита, ты не передашь Кайросу весточку от меня? У него мое тело. Хочу его забрать. Я отдам ему амулет, если он пообещает оставить меня в покое. Просто хочу стать той, кем была раньше. Пожалуйста. Я так устала бояться.