Невыносимые. До порога чужих миров - Ирина Лазаренко Страница 38

– И он догнал ковригу?

– Не. Укатилась она из Эллора, а что потом было – никто не знает. Наверное, в речке утонула, ну или сожрал кто.

Алера тихонько рассмеялась, тут же виновато ойкнула и опустила голову.

– Но ведь это байка? Ведь нельзя превращать камни в еду?

– Конечно, нельзя, – грустно подтвердил Тахар. – Я б ел стряпню Сарты, если бы мог наколдовать что-то приличное? Магия воплощения – вообще одна из самых опасных, с ней даже обученные маги не связываются, потому что себе дороже. Никто не может превратить камень в ковригу только потому, что он маг.

– А вот эллорский колдун, выходит, может.

– Не знаю, Аль. Я думаю, это все-таки байка, как с этим духом предков.

– А может, и нет. Не зря же эллорские маги не ездят учиться в Школы.

Тахар помолчал, покусывая губы.

– Мне временами думается, Аль, и им наверняка думается тоже, что обучение – это ограничение себя. Вот представь: есть равнина – гигантская, до края взора, там можно вырастить или построить что угодно – но ты ничего там не растишь и не строишь, потому что в один прекрасный день… в один день ты просто умалишаешься! Тебя больше не интересует эта бескрайность, ты устраиваешь себе небольшой закуток и решаешь никогда не высовывать нос за его пределы! Ты обносишь его забором из чьих-то знаний, принимаешь за данность: такое я смогу делать хорошо, вот сякое – не очень хорошо, а вот этого – не смогу никогда, это умеют делать люди с другими способностями. Связывать себя в одном, чтоб получить другое, утрачивать возможность искать собственный путь, искать суть?..

– А если на этой твоей огромной равнине – сплошные кротовины и поваленные деревья?

– Может быть, и так, – сухо ответил Тахар. – Но это мои деревья.

Алера умолкла, сообразив, что наступила другу на любимейшую мозоль: еще его родители настаивали, что маг обязан выучиться в Школе, чтобы использовать свой дар в полную силу, но Тахар имел другое мнение насчет обязанностей магов.

– Но духи на самом деле существуют? – спросила она.

Тахар пожал плечами.

– Я подумала, что если они существуют, то Старейшие могут просто уметь их звать.

Маг снова пожал плечами. Алера помолчала.

– А если бы душа… Раня хотела к эльфийским предкам, а тело не повезли в Эллор – она бы полетела к Божине против своей воли? Или затерялась бы и пропала? А вот мы повезли прах в Эллор только утром, так, может, душа к тому времени уже улетела к Божине. А если…

– Аль, я не знаю. Откуда мне знать-то? Жреца расспросишь, когда вернемся. Или с Имэль вот поговори, если хочешь, она тетка умная.

Алера помотала головой.

– Эльфийки на тебя забавно косятся, – заметил Тахар.

Алера закатила глаза:

– Может, их смущает, что на мне рубашка и штаны. Интересно, они-то как в своих платьях бегают по Мирам?

– Никак. Тут нет порталов, Аль.

– У-у-у. Ну, тогда все. Тогда эльфы меня больше не раздражают, я испытываю к ним только бесконечное сочувствие.

– А раньше раздражали? – подивился маг.

– Не все. Только их прекрасные девы.

Тахар улыбнулся уголком рта.

– Вот потому эллорцы и не привечают чужаков. Мужчины тут же начинают пускать слюни, а женщины исходят злобой. Кому нужны такие гости?

– И ты тоже пускаешь слюни? – расстроилась Алера.

Тахар покаянно развел руками.

И тут эльфы запели. Сначала кто-то из мужчин принялся выводить нежную и торжественную мелодию, выводить одним только горлом, не открывая рта. Потом к нему присоединился женский голос, потом еще два, еще и еще, и скоро этот горловой напев заполнил всю поляну, стал подниматься и говорить с листвой векового дуба высоко-высоко над землей.

Тахар и Алера смотрели вверх, разинув рты, и видели, как большие темно-зеленые листья дрожат, шевелятся, танцуют вместе с мелодией, касаются звуков эльфийских голосов, которые нарочно поднимаются так высоко, чтобы достать до самых молодых листьев самого старого дуба.