Жена из другого мира - Анна Замосковная Страница 38

Химера, перескочив будку полицейского, заскользила по гладким плитам площади возле шестиэтажного министерства внутренних дел. Я дал шенкеля, химера рванула к мраморному крыльцу с колоннами-змеями.

Послышались окрики. Полицейские стаскивали с плеч ружья и вставали на колени, целясь в меня.

– Сдаюсь! – Я вскинул руки, химера пыталась затормозить, но нас несло по отшлифованному камню вперед.

Бах! Бах! Бах! Громыхнули первые выстрелы.

У уха просвистела пуля, я прижался к шее химеры. Взвизгнув, та бросилась вперед.

– Стой! – взвыл я, посылая магический приказ остановиться.

Но хлопали выстрелы, свистели пули, и химера, перейдя в автономный режим защиты создателя, обрастала малой броней, увеличивалась и неслась вперед – подальше от полицейских отрядов, вбежавших следом за нами на площадь.

Бронированный лоб пробил массивные двери, мы влетели в холл. Эхо отразило грохот и крики, звуки пальбы.

– Стой! – Я тянул поводья, но спасавшая меня химера, разрывая ковровые дорожки, разнося колонны и балюстрады, взбежала по лестнице.

Вдохнув каменной пыли, я закашлялся, глаза резало и щипало.

– Стрелять на поражение! – крикнул кто-то.

– Сдаюсь! – прокашлял я.

Перепуганная химера метнулась в коридор второго этажа, помчалась зигзагами, снося открывшиеся двери. Выбила дверь на запасную лестницу, метнулась вверх. Застряла на повороте. Проморгавшись, я увидел ниже на лестнице покрытого пылью и щепками чиновника с вытаращенными глазами.

– Министр где? – Я кашлянул. Внизу гремели шаги, бряцали оружием полицейские. Химера отчаянно перебирала лапами, пытаясь развернуться на узкой площадке. – Простите, вы не подскажете, где кабинет министра внутренних дел?

Трясущийся палец чиновника поднялся к потолку:

– Н-на с-следу…

– На следующем этаже? – быстро договорил я. Чиновник кивнул. Я улыбнулся. – Благодарю. Простите за…

Когти заскрежетали по камню, химера вырвалась из тисков лестничной клетки. Вслед кричали, но не стреляли, и режим спасения ослабился. Я смог направить химеру на нужный этаж. Она проскочила в роскошный коридор. Лапы заскользили по мрамору, запутались в дорожке, затрещала ткань. Кто-то завизжал.

В панике я оглядывал резные двери.

Звук выстрела отразился оглушительным эхом. Химера побежала.

– Стой! – Я закашлялся.

Впереди распахнулись двери, выпуская черное пламя. Химера рванулась назад, лапы соскользнули, оторвались от пола. Миг ужасающего падения – и мы покатились в черный огонь.

– К вам с визитом длор Хлайкери Эрджинбрасский, – прохрипела стена.

Отскакивая в сторону, я уронила табуретку.

– Простите, – просипела стена, еще покрытая граффити.

Созерцание подъезда в попытках превратить его в аристократическую прихожую успехом не увенчалось. Наверное потому, что я не любительница подобных интерьеров и они как-то проходили мимо сознания, а дом это чувствовал.

Зябко поводя плечами, Вера смотрела на говорящую стену.

– Так что передать гостю? – спросила та. – Пускаем?

Вот только посетителей-аристократов мне не хватало для полного счастья.

– А зачем я ему понадобилась?

После небольшой паузы стена пояснила:

– Хочет засвидетельствовать свое почтение и взять интервью для колонки длорной хроники.

С журналистами, конечно, ссориться не стоит, а я еще неизвестно сколько здесь проторчу. Почесывая затылок, поймала себя на мысли, что это жест Лавентина, и опустила руку. Интересно, как там дела с поисками его мамы?

– Он ждет, – напомнила стена.

– Передайте, что я занята и не могу его принять. – Ого, оказывается, я могу говорить почти как аристократка.

– Но сейчас время визитов для длоров его положения, – хрипела стена.

– Честно говоря, мне все равно.

– Как и хозяину, – прохрипела она с непонятной интонацией.

– Почему ты говоришь так, словно горло болит? Ты же дух, с такими проблемами сталкиваться не должен.

– Особенности анатомии, – сипло пояснила стена.

– А-а-а… – протянула я.

Против анатомии, конечно, не попрешь.

Я уставилась на почти втянувшиеся в стену почтовые ящики. Надо их убрать. И сделать что-нибудь веселенькое, зелено-голубое в стиле Лавентина.

Но веселенькое не придумывалось из-за терзавшего меня беспокойства: как он там, не вляпался ли в неприятности? На нервах легко натворить дел…

– Значит, весь переполох из-за того, что ты хотел сообщить об исчезновении матери? – Министр прижимал к губе пропитавшийся кровью платок.

В общем-то, химеру я проектировал и в расчете на сражение с главами рода, так что через огонь министра она пролетела. Как и ее лапы, припечатавшие лицо, солнечное сплетение и, кажется, пах министра, вышедшего разобраться с нарушителями.

– Ну да, – понуро согласился я, разглядывая стянувшие запястья наручники.

Ноги были прикованы к ножкам стула, расположенного в центре просторного кабинета министра.

– И мое министерство ты конечно же разнес случайно? – странным голосом произнес министр. – Не виноват. И вовсе ни при чем.

Хотел сказать «да», но что-то в выражении его лица насторожило, я дипломатично отозвался:

– Почти. Когда химера переходит в режим защиты создателя, она становится неуправляемой.

Химера жалобно заурчала из угла. Министр уничижительно на нее взглянул, и она прикрыла все восемь глаз передними лапами.

– Хоть кому-то стыдно, – оттолкнувшись от стола, к которому прислонялся, министр уселся в высокое кожаное кресло и взял новый платок.

– Мне тоже стыдно, – пробормотал я, хотя в глубине души гордился, что моя химера смогла прорваться в министерство – далеко не каждая на такое способна.

– Да-да, по глазам вижу. – Поморщившись, министр сплюнул кровь в чашку. – А мне теперь зуб растить.

– Так еще повезло, – поспешил утешить я, – мог ведь и челюсть сломать.

Утешенным министр не выглядел, даже как-то наоборот. А я вот радовался, что пулю не получил и ничего не сломал.

– Может, прикажешь меня освободить? – подергал кандалы.

– Нет! – затряс пальцем министр. – Нет, нет и еще раз нет! Когда ты скованный, мне спокойнее.

– Это нечестно.

– Зато не так разрушительно. Тебя отконвоируют к патологоанатому, а потом домой, чтобы ты занялся решением нашей с тобой личной проблемы.

– Нужно обратиться в полицию, мама…

– Я более чем уверен, твоя мать в каком-нибудь загородном доме переживает позор твоего внезапного брака.