Ундина особых кровей - Ирина Матлак Страница 38

Было сложно определить, кто изумился сильнее: я или леди Шаркэ.

— Иными словами, — растеряв добрую половину самообладания, она даже приподнялась с места, — вы предлагаете мне взять покровительство над… незаконнорожденной внучкой, поставив тем самым крест на репутации нашей семьи?

— Я предлагаю, — терпеливо возразил адмирал, — сделать то, что вы были обязаны сделать еще девятнадцать лет назад. Официально объявить о существовании леди Талмор и ввести ее в высший свет. Разумеется, на время, пока не разъяснится ситуация с артефактом. В дальнейшем леди Талмор распорядится своей судьбой по собственному усмотрению и, если на то будет ее желание, вернется на службу, но уже имея полагающийся по праву статус.

Вторая половина самообладания леди Шаркэ отправилась вслед за первой.

— Поднебесных ради, о каком статусе вы говорите? Я не желаю и не намереваюсь признавать эту девушку своей прямой наследницей!

— Единственной наследницей, — проигнорировав ее вспышку, поправил адмирал. — Другой внучки у вас не будет.

От потрясения я едва его слышала. Голова шла кругом, и я просто отказывалась верить, что это происходит на самом деле.

«Леди Талмор, — буквально застряло в мыслях. — Единственная наследница».

«Задержаться в Нортегаре».

«Ввести ее в высший свет».

— Вам вовсе не обязательно, более того — нежелательно представлять Фриду как родную внучку, — словно поглощаемый вязким туманом, донесся до меня голос адмирала. — Внучатая племянница, дальняя родственница с тяжелой судьбой — вариантов великое множество, и не мне вам о них рассказывать. Вы одна из самых влиятельных особ высшего света, осуществить подобное не составит вам никакого труда. Еще несколько знатных семей окажут Фриде свою поддержку, и этого будет достаточно, чтобы ее приняли.

Находясь все в том же тумане, не в силах больше молчать, я поднялась с места. Не заботясь о том, что перебиваю, я впервые в жизни открыто, в упор посмотрела на адмирала и, переполненная эмоциями, спросила:

— А моим мнением вы поинтересоваться не желаете?

Я не осуждала адмирала, понимая, что действует он не только на благо общей цели, но и из желания меня защитить. Но становиться частью высшего общества — пусть даже временно и формально, а также жить вместе с этой «леди» под одной крышей я не намеревалась. При одной мысли о таком к горлу подступала тошнота.

Никто, даже сам адмирал Рей не мог меня заставить этого сделать! Такого уговора у нас не было!

— Мне ничего от вас не нужно, — бросила я леди Шаркэ. — Ни вашего покровительства, ни имени, ни наследства!

Я сорвалась. Где-то глубоко внутри понимала, что веду себя неразумно, но сдерживать клокочущее внутри негодование была не в состоянии. Вся показная бесстрастность пошла ши под хвост. Я думала, что сумею со всем справиться, но переоценила свои возможности. Долгие годы именно гордость была тем, что помогало мне не сломаться, а сейчас я чувствовала себя униженной.

— Фрида, — многое, очень многое отразилось в том, как адмирал произнес мое имя, в то время как я была близка к тому, чтобы броситься к выходу.

Сумев на короткие мгновения взять себя в руки, я вновь расправила плечи и перевела на него взгляд.

— Приношу извинения, — бросил адмирал хозяйке особняка. — Мы удалимся на несколько минут.

Несколько минут? Он всерьез считает, что мне будет достаточно нескольких минут?

Гостиную я покидала неспешно и продолжая ровно держать спину, но, как только оказалась за ее пределами, сорвалась практически на бег. Не хотела сейчас разговаривать с адмиралом, не хотела показывать неудержимые слезы, которые против воли лились из глаз. Все это оказалось гораздо тяжелее, чем представлялось мне вначале, и я не выдержала. Ко всему прочему, совершенно неуместно вспомнилась дурацкая баночка со светлячками, которую маленькая девочка каждый вечер ставила на окно.

Сейчас я одинаково ненавидела и ту девочку, и баночку, и женщину, для которой предназначался ее свет. Теперешняя я не сомневалась — Аэлина в своем ко мне отношении ничем не отличалась от леди Шаркэ.

— Фрида, подожди! — Нагнав, адмирал схватил меня за руку и потянул на себя.

— Прошу, пустите! — попыталась воспротивиться я, больше всего жалея о неудержимом, выливающемся из глаз море.

Легко преодолев протест, он крепко прижал меня к себе и не отпускал, когда я упорно продолжала вырываться, когда его одежда стала мокрой от моих слез, даже когда я, не сдерживаясь в выражениях, кляла все на свете.

Хватка ослабла лишь после того, как первая волна истерики сошла. Но легче мне не стало — вместо ожидаемого опустошения пришло желание снова заплакать, только уже от невыразимого стыда за свой срыв.

Адмирал Рей столько для меня делал, никогда не принуждал идти против воли, давал выбор и время подумать, хочу ли я сюда ехать. А что в ответ я?

— Я все испортила, — проговорила не своим голосом сквозь сжимающий горло спазм.

Когда он брал мое лицо в ладони, осторожно приподнимал, вынуждая посмотреть в глаза, я ожидала увидеть укор, сожаление, недовольство, раздражение, злость. Все что угодно, только не это неприкрытое, искреннее чувство вины.

— Ты ничего не испортила, — решительно проговорил адмирал. — Это мне следует просить прощения. Я должен был предусмотреть, насколько трудно тебе дастся эта встреча, и рассказать обо всем заранее. Не подумал, что у тебя могут возникнуть возражения. Фрида, — от его сосредоточенного, серьезного лица меня отделяло совсем небольшое расстояние. — Я говорил раньше и повторю сейчас: ты не обязана здесь находиться. Но возвращаться в корпус, особенно до окончания расследования убийства Гейры Грей и после покушения Горта Дагга, небезопасно. Поверь, я более чем разделяю твое отношение к леди Шаркэ, но ее поддержка сейчас может решить многие проблемы. У меня достаточно возможностей, чтобы перемещаться между столицей и Сумеречьем, не пользуясь Призрачным мостом. Ты не будешь здесь одна.

Он был прав, во всем прав, и я понимала, что должна согласиться. В сущности, уже согласилась, когда приехала в столицу. И теперь выбора не оставалось.

— Если… — Охрипшая после рыданий, я прокашлялась. — Если выйду в свет, кто-то из заказчиков — если они действительно среди аристократии — может себя выдать?

— Такая возможность не исключена, — коротко подтвердил адмирал.

Глубоко вдохнув, я на миг прикрыла глаза, представляя себя на великосветском приеме, причастной к миру, на который долгое время смотрела снизу вверх, даже не помышляя, что когда-нибудь смогу оказаться к нему так близко.

Я никогда не считала себя по-настоящему смелой, а сейчас от меня требовалась именно смелость. Смелость и решимость выйти из привычных рамок не только ради себя, но и ради других. Сколько еще пострадают в этой гонке за осколками? Вдруг до того, как все осколки будут собраны, «охотники» решат приняться за меня? В таком случае лучше находиться подальше от тех, кто мне по-настоящему дорог. Подальше от Сумеречья.