Капитаны в законе - Валерий Елманов Страница 38

– И что получилось? – осведомился он.

– А в глаз?

– Не хочешь читать, – «догадался» Улан. – Оно и понятно, правда глаза колет. Ну и ладно, я не гордый, сам прочту. А получилось следующее: Эс плюс Зе равняется… Ах да! – спохватился он. – Я ж не написал, чему равняется-то? Хотя… зачем? Я давным-давно знаю, ты тоже теперь узнал, разве что Зарянице не все известно, но оно поправимо. Давай, иди, сообщи ей, – легонько подтолкнул он друга в сторону сеней.

– Значит, ты все-таки сказал обо мне, – упавшим голосом протянул Петр.

– Совсем немного. Всего лишь, что она тебе нравится и в этом я готов поклясться чем угодно: хоть своей жизнью, хоть честью. А про твою любовь я говорить не стал. Знаешь, есть вещи, которые надо делать самому. даже при наличии здорового коллектива.

– Еще чего! Что б я первым, когда она меня вот так, – заупрямился Сангре. – Отродясь такого не бывало.

– Согласен, – усмехнулся Улан. – Такого с тобой и впрямь не бывало. Но раньше я бы тебе это никогда и не предложил. Говорю ж, меняешься ты чуть ли не на глазах.

– С чего ты взял?

– Помнишь свой разговор с Изабеллой насчет денег. Еще год назад ты бы только обрадовался, что она не задает лишних вопросов насчет того, когда ты с нею расплатишься. И уж тем более не стал бы поднимать эту неудобную тему первым, а ныне… Я конечно, понимаю, предстоящий разговор куда щекотливее, но тебе вновь придется начинать его первым, – Улан выдержал небольшую паузу, но видя что Сангре продолжает колебаться, нахмурился и, внезапно сменив тон, рявкнул: – Так ты пойдешь или мне тебя силком выпихнуть?!

Обычно синие зрачки побратима позеленели, свидетельствуя о нешуточной злости. Да Петру и не хотелось спорить. Вместо этого он смущенно пожал плечами, но остался стоять на месте.

Улан сурово насупился и, положив руку на плечо друга, молча повернул его лицом к двери и чуть подтолкнул. Этого хватило. Правда, выходил Петр очень осторожно, чуть ли не крадучись, да и дверь за собой закрыл не спеша, стараясь сделать это как можно тише.

«Блин, хоть бы огоньку с собой прихватил, балда. И как он ее искать станет, в темноте?» – подумалось Буланову. Он покосился на всеми позабытый здоровенный подсвечник, сиротливо стоящий на столе, и даже шагнул к нему, намереваясь взять одну из оплывших свечей, но спохватился, хлопнув себя по лбу: «Ну я и осел! А сердце для чего? По стуку друг дружку найдут. Да и мне нечего здесь делать, а то возьмут и вернутся в избу, а тут я как дурак стою. Значит, надо идти почивать… если получится».

Улан не зря сомневался. Провалялся он в постели не меньше двух часов и лишь когда дверь в соседнюю комнату предательски скрипнула, счастливо улыбнулся, блаженно потянулся и, перевернувшись на бок, чуть ли не мгновенно погрузился в сладкие объятия Морфея.

Проснулся Буланов необычайно поздно. Бодро вскочив на ноги, он накинул на себя зипунок-безрукавку и отправился по обычной утренней надобности, а когда возвращался, его словно кто-то подтолкнул в бок, и он оглянулся на печку. Как выяснилось, не зря. За то время, что он спал надпись у печки несколько изменилась. Теперь после знака равенства там красовалась здоровенная буква Л, больше похожая на перевернутую латинскую V.

В этот миг дверь, ведущая в сени, отворилась, и перед ним предстала Изабелла. Лицо ее выглядело слегка озабоченным.

– Никак не могу Заряницу отыскать, – пожаловалась она. – В светелке нет. Я и весь двор обошла, литвинов опросила – говорят, не выходила. Куда могла пропасть? Уж не случилось ли чего? Да и дон Педро куда-то запропал, хотя тоже из терема не выходил. Неужто доселе почивает?

Улан усмехнулся. Он-то знал, что именно случилось и примерно представлял, где искать обоих. Только надо ли? И он поспешил успокоить испанку, заверив, что с ними полный порядок, и мигом сменил щекотливую тему, поинтересовавшись, для чего они ей понадобились.

Озабоченность на лице Изабеллы сменилась ослепительной улыбкой и она, не скрывая своего торжества, гордо сообщила: – Горыня впервые ступнями пошевелил.

– И что это значит? – уточнил Улан.

– Так ведь это победа! – выпалила она взволнованно. – Ну-у, не полная, но начало ее. Понимаешь, Улан, теперь я могу сказать совершенно точно – он на пути к выздоровлению, – и ойкнула, заметив надпись, сделанную на печке. Глаза ее округлились и она даже восторженно захлопала в ладоши, указывая на последнюю из букв. – Смотри, смотри, словно ангел с неба ночью спустился, крылом своим нашего кузнеца опахнул, а в доказательство знак оставил. Ведь это же первая буква слова «виктория», а оно по латыни и означает слово «победа». Надо же! Так что, пойдем к Горыне? Только, – она замялась, – может, ты побратима разбудишь, чтоб вместе?

– Не стоит, – улыбнулся Буланов. – Мы ему попозже сообщим.

– Ну-у, тебе виднее, – с легким разочарованием пожала плечами Изабелла и направилась было вверх по лестнице, но внезапно остановилась и, обернувшись, еще раз внимательно посмотрела на концовку печной надписи.

– Странно как-то написано, – протянула она, – перевернуто.

– Чему ж удивляться, – пожал плечами Улан. – Ангел же сверху прилетел и выводил ее, под потолком витая. Да и какая разница. Победа – она всегда победа, пускай и перевернутая.