Особенная - Скотт Вестерфельд Страница 38

Тэлли вздохнула. «Кримы» были в пути уже целую неделю, а все еще не научились делать такое простое дело правильно. И все же ею овладело волнение. Уложить скайборд как надо — хоть какое-то занятие, возможность ощутить себя не такой никчемной, на несколько мгновений избавиться от одиночества. Она услышит дыхание спящих «кримов», посмотрит на Зейна вблизи. Когда она видела его неподвижным, спящим, без дрожи в руках, то вспоминала о том, почему сделала такой выбор.

Она поползла к лагерю, и ее костюм-невидимка сразу приобрел цвет земли. Позади Тэлли вставало солнце, но перемещаться по сухой земле было намного проще, чем по топкому речному берегу. Скайборд Зейна подпрыгивал на ветру. Еще один угол освободился от груза, но пока летательная доска лежала на месте. Возможно, магнитный механизм нащупал подземную железорудную жилу и закрепился над ней.

Когда Тэлли наконец прикоснулась к скайборду, он хлопал краями, как раненая птица — крыльями. Рядом с ним кружил ветер, пропахший водорослями и солнцем. Странно… Кто-то оставил рядом со скайбордом раскрытую книгу — старинную, в кожаном переплете. Бумажные страницы громко шелестели на ветру.

Тэлли прищурилась. Книга была похожа на ту, которую читал Зейн в своей комнате в Нью-Красотауне.

Еще один угол скайборда выскользнул из-под камешка. Тэлли подняла руку, готовясь схватить доску, пока ее не унесло ветром. Но скайборд не оторвался от земли. Что-то тут было не так.

Однако Тэлли увидела, почему он не шевелится. Четвертый уголок был привязан к палке, воткнутой в землю. Видимо, тот, кто укладывал здесь скайборд, предполагал, что камешки могут слететь.

Вдруг к шелесту страниц примешался еще какой-то звук. Наверняка эту гадкую, шумную книгу оставили здесь именно для того, чтобы шорох бумаги заглушал все прочие звуки. Один из «кримов» дышал не так медленно и ровно, как другие. Кто-то из них не спал.

Тэлли обернулась — на нее смотрел Зейн.

Она вскочила, сорвала с ладони перчатку и одним ловким движением привела в действие кольцо-шприц. Но Зейн поднял руку, в которой была зажата пригоршня металлических зажигалок и колышков. Даже если бы Тэлли удалось каким-то образом преодолеть разделяющие их пять метров и уколоть Зейна, вся эта металлическая дребедень со звоном посыпалась бы на землю, и от шума проснулись бы остальные.

Но почему он просто не вскрикнул? Тэлли напряглась, ожидая, что Зейн поднимет тревогу, а он медленно вытянул руку и прижал палец к губам. Его взгляд был немного хитрым. Тэлли поняла, что он говорит: «Я не скажу, если ты не скажешь».

Она сглотнула сжавший горло ком и обвела взглядом остальных «кримов», лежащих в тени скал. Никто из них не подглядывал за ней из-под полуприкрытых век, все крепко спали. Зейн хотел поговорить с ней наедине.

Тэлли кивнула. Ее сердце билось часто-часто.

Они вдвоем отошли от лагеря, обогнули скалы и остановились там, где их разговор заглушали непрерывно рокочущие волны. Стоило Зейну пошевелиться, и у него снова начали дрожать руки. Он уселся на жесткую траву. Тэлли старалась не смотреть ему в глаза. Она снова почувствовала прилив отвращения.

— Остальные знают про меня? — спросила она.

— Нет. Я сам не был уверен. Подумал — померещилось. — Зейн положил руку на плечо Тэлли. — Я очень рад, что не померещилось.

— Просто не могу поверить, что я купилась на такую дурацкую приманку.

— Извини, — усмехнулся Зейн. — Решил сыграть на твоем благородстве.

— На чем?

Краем глаза Тэлли заметила, что Зейн улыбается.

— Ты ведь уберегла нас в первый день? Убрала скайборды в такое место, чтобы они не были заметны с неба?

— Да. Вас мог обнаружить смотритель. Балбесы.

— Я так и подумал. Вот почему я решил, что ты снова захочешь нам помочь, наш личный телохранитель.

Тэлли сглотнула ком, больно сжавший горло.

— Просто отлично. Приятно, когда тебя ценят.

— Значит, здесь только ты одна?

— Да. Совершенно одна.

В конце концов, теперь это было чистой правдой.

— Но ты ведь не должна здесь находиться?

— Имеешь в виду, что я отказалась исполнять приказ? Боюсь, так и есть.

Зейн понимающе кивнул.

— Я догадывался, что у вас с Шэй есть какой-то козырь в рукаве. Не просто так вы устроили мне побег. То есть на самом деле вы не ожидали, что я воспользуюсь этим навигатором. — Он потянулся к Тэлли, взял ее за руку. На фоне тускло-серой окраски костюма-невидимки его пальцы показались ей особенно бледными. — Но каким образом ты нас выслеживаешь, Тэлли? У меня внутри ничего такого нет?

— Нет, Зейн. Ты чист. Я просто стараюсь держаться поблизости и каждую минуту наблюдаю за тобой. Восемь городских красавцев в такой глуши… Заметить вас не так уж сложно. — Она пожала плечами, глядя вниз, на разбивающиеся о скалы волны. — И запахи ваши я чувствую.

— О! — Зейн рассмеялся. — Надеюсь, пока от нас пахнет еще не слишком ужасно.

Тэлли покачала головой.

— Я бывала за городом раньше, Зейн. От меня пахло похуже. Но почему ты не… — Она повернулась к нему, но опустила глаза и уставилась на молнию на его куртки. — Ты устроил мне ловушку, но ничего не сказал об этом другим «кримам»?

— Не хотел их пугать. — Зейн пожал плечами. — Если бы за нами следовал целый отряд чрезвычайников, что бы мы могли поделать? А если бы оказалось, что за нами идешь только ты одна, мне не хотелось, чтобы об этом узнали остальные. Они бы не поняли.

— Чего не поняли? — тихо спросила Тэлли.

— Что весь этот поход — не ловушка, — сказал Зейн. — Что это только ты. Что ты нас оберегаешь.

Ком сжал горло Тэлли. Она сглотнула. Конечно, на самом деле изначально все это было ловушкой. А теперь чем стало? Шуткой? Пустой тратой времени? Шэй, доктор Кейбл и все остальные сотрудники Комиссии по чрезвычайным ситуациям почти наверняка уже поджидали их в Новом Дыме.

Зейн сжал руку Тэлли и спросил:

— Она снова меняет тебя?

— Кто?

— Глушь. Загородная местность. Ты сама всегда так говорила. Первое путешествие в Дым сделало тебя такой, какая ты есть.

Тэлли отвернулась и устремила взгляд на океан. Она ощущала солоноватый привкус воздуха. Зейн был прав. Пребывание за пределами города снова изменяло ее. Всякий раз, когда она странствовала по пересеченной местности в одиночку, понятия и представления, закачанные в нее городом, начинали колебаться. Но на этот раз то, что она осознавала, не делало ее счастливее.

— Знаешь, сейчас я совсем не уверена в том, кто я такая, какая я, Зейн. Иногда мне кажется, что я представляю собой только то, что со мной сделали другие, — большую коллекцию промывания мозгов, хирургических операций, лекарств… — Она посмотрела на свою покрытую шрамами руку, и на ладони быстро задвигались татуировки. — Все это живет во мне, да еще куча совершенных мной ошибок и разочарований, принесенных людям.