Хитрости Локка Ламоры - Скотт Линч Страница 38

– Книга небось с картинками?

– Увы, самые интересные эпизоды не проиллюстрированы. – Жан принялся орудовать распарывателем с той же осторожностью, с какой вскрывал замки или лез в чужой карман.

– Ох, да не возись там особо, мне плевать, как дублет выглядит сзади: все равно под плащом не видно будет. Привести его в порядок мы всегда успеем.

– Мы? – усмехнулся Жан, ловко распарывая швы в нужных местах. – Скорее уж, я. Из тебя портной, как из собаки поэт.

– Не стану спорить. Ну вот, так гораздо лучше. Теперь есть место, где спрятать бумажник со значком тайного сыска и еще пару занятных вещиц на всякий случай.

– Как-то непривычно выпускать для тебя одежду, а не ушивать. – Жан убрал швейные принадлежности обратно в сундучок и закрыл крышку. – Смотри не забывай о тренировках: нам совсем ни к чему, чтобы ты набрал еще полфунта.

– Ну, положим, бо́льшую часть моего веса составляет мозг. – Локк подтянул рукава к локтю и скрепил зажимами, как немногим ранее сделал Кало.

– Ты на треть состоишь из дурных намерений, на треть – из алчности и на одну восьмую – из спеси. А все остальное – пожалуй, да: мозг.

– Раз уж ты здесь и раз уж ты про меня, бедного-несчастного, досконально все знаешь, может, придвинешь гримерный шкафчик да пособишь мне преобразиться?

Прежде чем подтащить к зеркалу деревянный шкафчик с десятками выдвижных ящичков, Жан немного отхлебнул из бокала.

– С чего начнем? С волос? Тебе нужны черные, полагаю?

– Как смоль. Этого малого я буду изображать всего два-три раза.

Жан обернул плечи Локка белым полотенцем, которое скрепил на груди крохотным костяным зажимом. Затем открыл одну из многочисленных аптечных банок и обмакнул пальцы в содержимое – черную желеобразную мазь с резким цитрусовым ароматом.

– Хм… Цветом чернее угля, а пахнет апельсинами. Нет, мне никогда не понять юмора нашей Джессалины.

Он принялся втирать мазь в каштановые волосы товарища.

– Черным аптекарям тоже нужно как-то развлекаться, – улыбнулся Локк. – Помнишь усыпительную свечу с запахом говядины, которую она дала нам для чертова сторожевого пса дона Фелучча?

– Да уж, смеху не оберешься. – Кало нахмурился, поправляя галстук и одергивая дублет. – На запах сбежались бродячие кошки со всего Каморра да и попа́дали там одна за другой. Как вспомню, так вздрогну: вся улица устлана спящими кошками – шагу не ступить, а ветер поминутно меняется, и мы носимся взад-вперед, чтоб оставаться с наветренной стороны от дыма, не надышаться случайно…

– Прямо скажем, не лучшая минута в нашей жизни, – кивнул Жан, уже почти закончивший работу: мазь полностью впиталась в волосы Локка, придав им натуральный черный цвет – с влажным отливом, правда, но на него никто не обратит внимания, поскольку в Каморре многие мужчины пользуются разными маслами и помадами для укладки волос.

Вытерев пальцы о полотенце на плечах Локка, Жан окунул тряпицу в другую банку, с густой серовато-жемчужной жидкостью, и бесследно смыл с рук черную краску. Той же тряпицей он промокнул лоб и шею товарища, удаляя пятна и брызги, оставленные при окрашивании.

– Шрам? – спросил он затем.

– Ага. – Локк провел мизинцем по правой скуле. – Вот здесь чиркани, пожалуйста.

Жан достал из гримерного шкафчика тонкий деревянный цилиндр с острым кончиком, похожим на мелок, и провел короткую линию там, где показал Локк. Белая полоса зашипела – Локк поморщился от боли – и через считаные секунды чуть вспучилась и застыла точным подобием зарубцевавшегося шрама.

В дверях гардеробной возник Клоп, разрумянившийся от выпитого за ужином вина. В руке он держал черный кожаный бумажник размером чуть поболее складных кошельков, в каких знатные господа хранят бумажные деньги.

– В кухне прибрано, – доложил паренек. – Галдо сказал, что бумажник ты непременно забудешь, коли не кинуть тебе под нос.

– Только не надо понимать это дословно. – Локк протянул руку за бумажником, в то время как Жан снял с него полотенце, убедившись предварительно, что волосы полностью высохли. – Разобьешь эту штуковину – я тебя до самого Эмберлена докачу в бочке. Собственнолично.

Хранившийся в бумажнике затейливый значок, выполненный из золота, хрусталя и матового стекла, был самым дорогостоящим реквизитом разыгрываемого спектакля – даже бочоночек Пятьсот второго обошелся дешевле. Изготовили эту вещицу в Талишеме, расположенном в четырех днях пути к югу вдоль побережья. Никто из каморрских умельцев, независимо от уровня мастерства, не взялся бы подделать значок герцогского тайного сыска.

Стилизованный золотой паук поверх государственной печати Мирного герцогства – ни один из Благородных Каналий настоящих значков в глаза не видел, но Локк с уверенностью полагал, что не видел их и почти никто из низшей аристократии. Примерное описание наводящего ужас значка ходило среди Путных людей Каморра, вот на основании этого описания и была изготовлена подделка.

– Дюрант Колченог говорит, брешут люди, нет никакого паука, – сообщил Клоп, отдавая бумажник.

Трое старших товарищей сурово взглянули на мальчишку.

– Коль мозги твоего Дюранта опустить в наперсток с водой, они будут выглядеть там точно корабль в бескрайнем море, – сказал Жан.

– Полуночники существуют на самом деле, Клоп. – Локк осторожно провел рукой по волосам и убедился, что они не пачкаются. – Если ты когда-нибудь нарушишь Тайный уговор, молись о том, чтобы первым до тебя добрался капа, а не они. Барсави – воплощенное милосердие по сравнению с людьми, заправляющими во Дворце Терпения.

– Да я знаю, что Полуночники не выдумка, – сказал Клоп. – Я просто говорю, что про Паука брехня все.

– Паук тоже не выдумка, поверь. Жан, подбери мне какие-нибудь усы в тон к волосам. – Локк провел пальцем по гладко выбритой коже над губой. – Во главе Полуночников стоит кто-то из приближенных герцога. Мы с Жаном много лет пытались выяснить, кто именно, но все ведущие к нему ниточки рано или поздно обрываются.

– Даже мы с Галдо в полном тупике, – добавил Кало. – А значит, мы имеем дело с необычайно хитрым дьяволом.

– Тогда почему же вы уверены, что Паук взаправду существует?

– Объясню тебе так, Клоп… – Локк ненадолго умолк, разглядывая предложенные накладные усы, потом помотал головой, и Жан опять принялся копаться в гримерном шкафчике. – Когда капа Барсави расправляется с кем-то, мы об этом непременно узнаём, верно? Новости передаются из уст в уста и всегда доходят до нас через одних или других знакомых. Сам капа хочет, чтобы люди знали об учиненных расправах и наказаниях: такие устрашающие примеры призваны предотвратить новые преступления.

– А когда с кем-то расправляется герцог, – вставил Кало, – мы тоже всегда узнаём об этом по разным явным признакам. Ну там желтокурточники, Ночные дозорщики, указы, суды, оглашенные постановления.