Черный путь - Иар Эльтеррус Страница 38

Через семь или восемь декад к Сияющему пришли несколько человек – выбранные представители пяти городов. Каждый из них сказал о том, что люди просят открыть им секрет, как попасть после смерти в Лучший мир. Поначалу «добрый император» отказывался ответить, говоря, что слишком тяжел путь и слишком многое поджидает людей на нем, но посланники не отступали, продолжая умолять его просветить их, дать людям возможность вырваться из бесконечного круга перерождения и уйти в мир Лучший. Наконец Христес неохотно, но сдался, и сказал, что рано или поздно туда попадает любой – после того как исчерпает чашу страданий, отмеренную ему в цикле перерождений. Но поскольку люди Аенгроста молоды душой, то предстоит им еще многое пережить, а попасть в Лучший мир раньше можно лишь приняв мучительную смерть во имя веры.

Радостные, посланники вернулись в свои города, раскрыли секрет жителям и первые же взошли на костры – добровольно и восхваляя Сияющего.

За последующие несколько декад империя чуть не вымерла – почти все стремились поскорее уйти в Лучший мир. Тогда Христес вновь обратился к жителям, прося их поумерить пыл и напомнив, что даже через страшную боль уйти в Лучший мир может не каждый. Вот тогда-то люди и придумали Церковь, служители которой отбирали достойных и предавали их мучительной смерти.

А стоящий во главе страны демон, притворяющийся святым, наслаждался их болью, пил ее, как изысканное вино, и с каждым днем становился все сильнее. Спустя десять лет после основания Церкви Христес ушел из империи, поставив во главе ее своего смертного сына. Куда он ушел – никому не известно, но о нем не было слышно в течение долгих двухсот пятидесяти лет.

За это время жизнь в империи кардинально изменилась. На престол взошел праправнук Христеса, удивительным образом сохранивший в себе доброту своей человеческой матери, и эта доброта в нем сумела задавить демоническую кровь, доставшуюся от отца. Молодой человек был умен и достаточно быстро сумел разобраться в истоках царящего в империи кошмара, кошмара, на который ежедневно сотни людей добровольно себя обрекали. Он начал менять страну. Медленно, осторожно. Потом объявил, что к нему снизошел его великий прапрадед и сказал, что он нашел новый способ перейти в Лучший мир, и способ этот – от обратного прежнему. Жить, не причиняя боли и не множа страдания, жить в любви ко всему живому, жить, радуясь счастью других и помогая в несчастье тем, кому не повезло. Измученные, хоть и не осознающие этого, люди изменились полностью за два поколения.

Скорее всего, именно это кардинальное изменение и стало ошибкой. Внезапно лишившись постоянного притока энергии боли, разгневанный Христес вернулся. Он воззвал к людям, упрекая их в том, что они отступились от него, но люди сочли его демоном, лишь принявшим обличье их бога. О, знали бы люди, насколько они были близки к истине!

Сияющий оскорбился. Сияющий разозлился. Сияющий наполнил империю демонами в человеческом обличье, называвшими себя Инквизиторами. Церковь была полностью реформирована, введены жесткие законы, борющиеся со всем тем добрым и светлым, что успел взрастить в империи праправнук Христеса – кстати говоря, преданный мучительной смерти на главной площади Иоаннита.

– И через десять лет после возвращения Сияющего, то есть – чуть больше тысячи лет назад, Христесар стал таким, как сейчас, – закончил Хейсар. Голос старика охрип от долгого рассказа.

Несколько минут Этьен сидел, не шевелясь и почти не дыша – он пытался осознать то, что только что услышал. Наконец он медленно выдохнул, протянул чуть дрожащую руку и залпом выпил почти полбутылки вина.

– Создатель, какой же ужас здесь творился и творится, – еле слышно проговорил он. – Я знал, что Инквизиторы – редкостные твари и нелюди, но и подумать не мог, что они служат жуткому демону, питающемуся эманациями боли и ужаса…

– Не думаю, что многие из экзекуторов знают, чему они служат. – Хейсар вновь потянулся к бокалу. – Святейшие отцы – да, безусловно. Но остальные – вряд ли. Инквизиции более тысячи лет, и за это время Христес неплохо замел следы. Ни в одной библиотеке вы не найдете упоминаний о времени правления злополучного праправнука Сияющего. Этих почти ста лет словно бы никогда и не существовало. Почти никто не знает, что когда-то было иначе, нежели сейчас. На протяжении десяти с лишним веков людей запугивали и заставляли считать существующий порядок единственно правильным и возможным. Да, сейчас они идут на смерть не добровольно, а с ужасом и стараясь всеми силами избежать страшной участи – но почти никому в голову не приходит, что можно попытаться бороться с Инквизицией. Инквизиция слишком сильна и слишком страшна, чтобы кто-нибудь осмелился бросить ей вызов.

– Но я же осмелился. – Этьен усмехнулся.

Старый апостолит покачал головой.

– Вы – другое дело, Властитель. Вам дана великая сила, а им всем – нет. Даже мы, Ковен – мы тоже сумели найти силу, и силу немалую, но тем не менее, если бы не вы, мы бы никогда не осмелились выступить против Инквизиции. Мы хотели всего лишь жить по законам доброты и справедливости, а не боли и страха, и мы готовы были бежать из империи, не принимая бой. Только двое из нас остались бы, чтобы попытаться открыть миру правду – да и то без особой надежды на успех.

– А Тайный Орден? Я присоединился к ним около шести декад назад, но и до меня они существовали достаточно долгое время.

– У них тоже есть сила. Причем, пожалуй, наиболее значимая в наше страшное время. Я уверен, что многие члены ордена – высокопоставленные апостолиты, а то даже и церковники, понимающие, что так – все же нельзя. Возможно, и кто-то из Инквизиторов, например, Харкет или Грегориан.

– Почему именно эти двое? – удивленно спросил Этьен. Он уже убедился в остром уме и немалой мудрости собеседника и ожидал, что тот назовет имя реального главы Тайного Ордена, но Харкет? Это оказалось неожиданно.

– Грегориан мне просто кажется человеком честным, даром что экзекутор. Но с ним я никогда не общался и знаю о нем мало. А Харкет – человек дела. Другим он кажется жестоким, циничным и недалеким – но я знаю его уже лет двадцать. Прикрываясь маской не очень умного любителя чужой боли, он умело вырезает в Атане всяческую шваль, вроде настоящих демонопоклонников – то же Братство Крови – и в то же время успешно спасает людей, ничем казни не заслуживших. Всеми правдами и неправдами он вытащил из подземелий резиденции более сорока птенцов Ковена.

– Даже так? – Граф чуть подался вперед. – Хорошо, что вы рассказали мне это. Я не знал о деятельности Харкета и действительно считал его глуповатым садистом. Больше того, у меня на руках есть показания лорда-коменданта, которые позволили бы мне уничтожить Харкета в считанные часы совершенно официально.

– Надеюсь, теперь вы не станете этого делать. Он хороший человек и делает все, что в его силах, спасая от Инквизиции невиновных. Он и пошел-то в эту жуткую Церковь лишь ради того, чтобы помогать тем, кто нуждается в помощи.

– В таком случае, возможно, мне стоит ему открыться, – задумчиво проговорил Этьен.

– Я полагаю, стоит. Он не раз говорил мне, что все наши усилия почти что бессмысленны – нам никогда не уничтожить Инквизицию, и мы можем только спасать от нее тех, кого можно спасти. И добавлял с горечью в голосе: «Если бы пришел Черный Властитель, тогда у нас были бы шансы». Харкет не питал лишних иллюзий, но помнил, что после прихода Властителя мир менялся до неузнаваемости, и считал, что если мы все сделаем правильно, то сумеем повернуть эти изменения в лучшую сторону.