Зима 0001 - Евгений Прошкин Страница 38

Странник обернулся и вопросительно выгнул седую бровь. Их разделяло около ста метров, но Егор различал его лицо, точно они были рядом.

– Я с вами, – крикнул он, поднимаясь с земли.

– Тогда на этом не поедем, – по-стариковски пробормотал странник, и размытая полоса электрички сразу умчалась.

Через секунду на ее место прилетела и так же, от горизонта до горизонта, расползлась новая тень. Четким и бесспорно материальным казался только небольшой фрагмент с открытыми дверьми и двумя соседними окнами, остальное растворялось, постепенно пропадая в колебаниях горячего воздуха.

Странник дождался Егора и, легонько подтолкнув его под локоть, шагнул за ним в тамбур. Разгона Егор не почувствовал, однако, посмотрев в затемненное стекло, обнаружил, что электричка несется на полной скорости.

Салон был пуст, на иное Егор и не рассчитывал. Странник сел так, чтобы смотреть вперед, по ходу поезда. Егор устроился в кресле напротив. Разницы не было, они видели одно и то же – холмы.

– Я думаю, правильно вашу метеослужбу разогнали, – буднично проговорил странник, похлопывая по мешку на коленях. – У вас одни дармоеды. Пусть дома строят, рыбу ловят – пусть делом занимаются. Ученых тоже пора. Толку от них нет, давно ничего не изобретают.

– И кто же нас разогнал? – Спросил Егор почти безучастно.

– Как сказать… Сами, естественным образом. В Близнеце все регулируется.

– Кем же?

– Близнецом.

– М-м… – протянул Егор. – Как поживает ваш соловей?

– Нормально. Пока Близнец про него не знает, соловью хорошо. Когда его найдут, он станет бесполезен. Он станет частью Близнеца. А пока он не поет – будет жить.

– Не поет? Почему?

– Говорю же тебе: Близнец про него не знает. Поэтому не может заставить его петь. Как запоет – сразу выпущу. Зачем мне кусок Близнеца? Он и так везде.

– Э-э… дедушка, мы уже не первый раз встречаемся, а как вас звать, я до сих пор…

– Как звать? По-всякому меня зовут, гражданин. Например, старой шкурой. Зовут лысым или просто стариком. По-всякому. Вот ты дедушкой назвал. Зови дедушкой, мне нравится.

– Шкурой?! Простите. И… лысым?.. И что, вы терпите? Вы не сопротивляетесь?

– Я все терплю, – со вздохом ответил странник.

– В этом, наверное, что-то есть, – не слишком искренне сказал Егор.

– Может быть…

Странник смотрел в окно, но не так, как смотрят все пассажиры. Его зрачки не двигались. Он не провожал взглядом ни ближние растеньица, ни дальние холмы. Он был равнодушен ко всему, что пробегало мимо поезда. И к самому поезду, кажется, тоже.

– А куда мы едем… дедушка? – Наконец, решился Егор.

– А куда хочешь.

– Я?.. Ну, в музей протоистории.

– В музей и едем, – спокойно сказал странник.

– Малый Китеж не по этой ветке.

Странник промолчал и отрицательно качнул головой – не Егору, а своим мыслям.

– Приедем скоро?

– Как ты хочешь. Если вопросов больше нет, уже приехали.

– А что спрашивать-то?

– Если нечего, то пойдем.

– Книга!.. Что за книгу вы мне дали?

– Сформулируй вопрос, я отвечу.

– Ну… о чем она?

– Обо всем.

– Нет, о чем конкретно? Как она называется?

– Как хочешь, так и назови.

– То – «как хочешь», это – «как хочешь»… Я, получается, прямо творец судьбы какой-то.

– Все творцы. Но ты – особенно. Вот твой музей.

Перед тамбуром торчал объемный указатель:

«Малый Китеж, Музей Протоистории, Окружная, 2-й километр».

Егор со странником спустились с платформы и направились к приземистому угловатому корпусу. Кусты, высаженные по периметру пустой автостоянки, пожелтели – похоже, навсегда.

Широкие стеклянные двери не реагировали. Егор отыскал в стене фотодатчик и помахал рукой – система не работала.

– Сами откроем, – сказал странник. – Помоги.

Они вдвоем взялись за створку и отодвинули ее настолько, чтобы можно было протиснуться.

Внутри валялся какой-то мусор, преимущественно бумага. Справа, на вешалках, кто-то оставил несколько ношеных плащей. Света не было – судя по духоте, здание обесточили полностью.

– Соловей-то ваш… – спохватился Егор.

– Ничего с ним не случится.

Раскидывая ногами газеты, Егор прошел в первый зал. Все шкафы и витрины были рачительно укрыты тканью. Он приподнял драпировку на каком-то экспонате, но под стеклом лежала лишь красивая табличка: «Карандаш. Дерево, графит. 312 г. до н. э.»

Егор сорвал другую тряпку: «Журнал мод. Целлюлоза, полипропилен. 287 г. до н. э.» На бархатной тумбе пропечатался темный прямоугольник – самого журнала там не оказалось.

Он метнулся к третьему стенду, к четвертому, пятому – везде одно и то же. От экспонатов оставались только таблички и иногда – выгоревший след.

Егор продолжал сдергивать занавеси, пока не кинул на пол последнюю. Сотни мутных поверхностей дробили его отражение, в косых лучах у окна роилась невесомая пыль. Стекло, ветошь, таблички. И никаких экспонатов.

В коридоре послышались хрусткие шаги. Егор с надеждой выскочил из-за стеллажа, но это был странник.

– Нет… Ты ищешь Старь? Ее здесь нет. – Он протянул Егору лист пластика с надписью «ОБНОВЛЕНИЕ ЭКСПОЗИЦИИ». – Во всех залах такие.

– Вы знали заранее?

– Конечно, гражданин.

– Обновление?.. Как их можно обновить? Или… постойте! Музей тоже разогнали? Вместе с метеослужбой?

– Никуда не денешься, – уныло отозвался странник. – Близнец нашел его. Не музей – вещи эти. Теперь он над ними властен. Он их вернет, разумеется, но они уже не будут настоящими.

– Что здесь настоящего? – Воскликнул Егор. – Скафандр, которому две тысячи лет?!

– Близнец старше, чем мы думаем.

– А камера? Она тоже настоящая?

– Камера внепространственного переноса? Это его вымысел. Пойдем, она тут. Ее он не забрал.

Странник поманил его пальцем и повел через боковой проход.

Слева, за прозрачной перегородкой, стояла транспортная камера – металлический куб высотой в три метра, или около того. Егор помнил, что видел ее разобранной, но ни швов, ни щелей ему отыскать не удалось. Камера выглядела монолитной и не такой обшарпанной, как прежде. Вполне работоспособной.

– Он о ней заботится, – пояснил странник. – Это же его детище. Как и все прочее.

– Вы мне не сказали, кто такой ваш Близнец.