Без гнева и пристрастия - Павел Корнев Страница 38

— Попрошу воздержаться от угроз! — нахмурился Рей Адоманис и принялся перебирать снимки. По мере просмотра лицо его бледнело, но движения оставались точными и размеренными, словно он тасовал колоду карт. — Вот черт! — выругался он вдруг. — Это Майк Ши!

— Ваш сотрудник? — вскинулся Алан Портер. — Какое дело он вел? Кого вчера задерживал?

— Никого! Он даже не оперативник!

— Мне нужно его личное дело, — потребовал я.

— Это конфиденциальная информация, — отрезал Рей Адоманис и криво ухмыльнулся, — а умение хранить секреты не входит в число ваших достоинств.

Я понимающе улыбнулся и принялся собирать фотоснимки.

— Пусть принесут личное дело, и мы постараемся не афишировать причастность агентства к этому прискорбному происшествию.

Хозяин кабинета оценивающе взглянул на меня, покачал головой и снял с аппарата телефонную трубку.

Агентство мы покинули час спустя, так ничего толком и не выяснив. Никаких расследований покойному не поручалось, поскольку работал он простым охранником на пропускном пункте в мэрии. Непосредственный начальник охарактеризовал его как человека без склонностей к сомнительным авантюрам, немногословного и надежного.

— Не сходится, — уже в автомобиле покачал головой Алан Портер, отыскав на карте домашний адрес Майка Ши. — Это другой конец города. Если бы он тащил кого-то из квартиры, то ехал бы по другой ветке подземки.

— Видно будет, — вздохнул я и достал из материалов дела фотографию охранника.

Широкое лицо с мощной челюстью и массивными надбровными дугами поражало спокойствием и собранностью; поражало по одной простой причине — полицейский фотограф снимал оторванную от тела голову.

— Надо было нормальный снимок взять, — запоздало решил я.

— И так как живой, — отозвался Портер и поставил на карте очередную отметку: — Виктор, мэрия тоже отпадает. Ветка та, но направление противоположное. Оттуда ехать в другую сторону.

Я убрал фотокарточку в карман, взглянул на карту и кивнул:

— Отпадает.

— Что-то здесь не так, — заявил тогда Алан. — Как тебе этот Адоманис? Не показался зажатым?

— Да нет, — пожал я плечами. — Не показался.

— Не думаю, что он был полностью откровенным, — уверил меня детектив. — Только надавили — и сразу раскололся. Темнит.

— Мне так не показалось.

— Ты просто сегодня не в форме.

Я пожал плечами и хмыкнул:

— Разберемся.

— Надо наряд по адресу вызвать, — решил Портер. — Чтоб не успели хвосты подчистить.

— У них было достаточно времени для зачистки хвостов, — напомнил я, но этот аргумент напарника нисколько не убедил.

— Может, они уже там… — пробурчал он.

— Увидим, — отмахнулся я, нисколько не сомневаясь, что на квартире погибшего охранника ничего интересного нам не обнаружить в любом случае.

— А ордер? — встрепенулся вдруг Алан.

— А зачем? — усмехнулся я. — Когда будем проводить обыск, тогда и оформим ордер. А пока просто осмотрим потенциальное место преступления.

— И что ты надеешься обнаружить? — фыркнул детектив. — Кто вообще мог устроить такое побоище? Я тут мельком просмотрел материалы, обычному человеку такое точно не под силу. Уверен, что это не прорыв сущности?

— Заключение по вагону однозначное — защита нарушена не была.

— Тогда что стряслось?

— Не тот человек не в том месте. Некоторым поездки в подземке категорически противопоказаны.

— Некоторым? Людям с талантом? И сколько таких на тысячу? Один? Два? Вероятность подобного совпадения просто мизерна!

— А ты, к примеру, знаешь, почему тронутых не пускают в подземку?

— Нет.

— Не удивлюсь, если и Майк этого не знал, — пробормотал я и выбрался из автомобиля, остановившегося перед высокими воротами кондоминиума, из-за которых проглядывала череда двухэтажных домиков, соединенных в единую цепь.

— Серьезно? — удивился Алан.

— Примерно пятая часть тронутых не выносит воздействия Вечности, — пояснил я. — Особенно велик шанс съехать с катушек в вагоне у недавно обращенных.

— Только не говори, что это экспериментальным путем проверялось…

— Именно что экспериментальным.

— Дела… — Портер оценивающе оглядел кондоминиум и произнес: — Неплохо обычный охранник устроился, тебе не кажется?

— Дешевка, — возразил я, задрав голову к вздымавшемуся неподалеку краю Вечности. Беспросветно-серому и пугающе близкому. Слишком близкому.

Не удивлюсь, если здесь арендная плата за двухэтажный скворечник меньше, чем приходилось платить за мою старую квартиру.

Мы прошли за ограду кондоминиума, и подметавший посыпанную гравием дорожку мужичок отставил метлу к стене.

— Вы насчет аренды? — спросил он, вытирая руки о замызганный фартук.

— Нет, — качнул я головой и достал из папки фотографию Майка Ши. — Вам знаком этот человек?

Мужичок сощурился и уверенно заявил:

— Постоялец наш. Из седьмой. — Он встрепенулся и забеспокоился: — А вы-то сами кто?

Алан продемонстрировал значок:

— Полиция. Нам нужен управляющий.

— Так это я, — сообщил принятый нами за дворника дядька. — Плату собираю и за порядком, значит, приглядываю.

— Запасные ключи есть? — перешел я сразу к делу.

— Не положено, — отрезал мужичок. — Без постояльцев нельзя. Или несите этот, как его… ордер!

— Ордер будет, — пообещал Алан. — В понедельник.

— Вот в понедельник и приходите!

— Придем, — кивнул детектив. — Только за это время тело разлагаться начнет. Вонь, жалобы соседей. Сами в полицию названивать станете, а у нас график.

— Тело? — опешил управляющий. — Какое еще тело?

— Уважаемый, — поморщился я, — думаете, нам в выходные больше заняться нечем? Мы здесь по делу.

— Все равно не могу… — пробормотал дядька. — Пропадет что, а отвечать кому? Отвечать мне.

— С нами пойдете.

Управляющий шмыгнул носом, обдумывая это предложение, потом махнул рукой и отправился за ключами.

— Присмотри за ним, — тихонько попросил я напарника, а сам зашагал по дорожке, разглядывая медные цифры на дверях квартир. Отыскал надраенную до блеска «семерку», поднялся на крыльцо и попытался заглянуть в окно, но то было задернуто плотной шторой. Тогда дождался управляющего и спросил: — Что о постояльце сказать можете?

— А ничего, — ответил дядька, отпирая замок. — Нелюдимый он был, никого к себе не водил, хлопот не доставлял. Вот только глянет иной раз — и будто насквозь видит. Тяжелый человек был, тяжелый…