Демон Декарта - Владимир Рафеенко Страница 38

«Простите, братья, – сказал он. – Я не смог отстоять завод, да и не в моих это было силах. Скоро не станет нашего красавца. Здесь все разрушат, развалят, разворуют и разнесут по степи. Надругаются над историей, памятью и людьми. Но началось это не вчера. И не вчера мы узнали, как мало весим на весах вечности. Потому не призываю к стачкам, к кровопролитию, к слезам и затяжному пьянству. Бороться и плакать, братья, в этой стране бесполезно! Тут нужно уничтожать!» Что именно требуется уничтожить, Александр Степанович не разъяснил, так что каждый в городе об этом судил как хотел.

И Z оставил покой.

Именно вследствие этих и прочих разных событий, которых было достаточно в эти дни, на первое заседание кружка пришли многие. Вероятно, думали, что Дегтярев и Петренко собрались драться за завод. Все желающие не поместились в огромной квартире Лизаветы Петровны, а человек пятьдесят-шестьдесят расположились на зеленой лужайке между подъездом и магазином «Металлург». Выпивали, курили, толковали о том и о сем, отлично провели время. Только никаких внятных для себя призывов так и не услышали. Петренко и Дегтярев пили в компании путейцев. А Левкин вышел и сказал, что главная цель рабочего человека – борьба не с плотью и кровью, но с властями, мироправителями века сего, с духами злобы поднебесной. Каждый сознательный металлург должен все свои силы в первую очередь отдать борьбе с представлениями и иллюзиями.

Именно этот пункт сразу оказался непонятным. Поэтому большинство отпало, не приняв генеральной линии кружка. Как на следующий день отметил Василий Иванович, они не смогли собрать пролетарскую волю в кулак.

Но идея кружка не закончилась пьянством. Были расклеены объявления, и во второй раз на заседание собрались смешные люди. Кроме Петренко и бывшего директора Дегтярева пришли: работник депо Вишня Сергей Павлович, дочка Лизы Петровны Саша, намертво прилепившаяся к Василию Ивановичу, две недели исправно пьющему горькую, Семен Семенов, Костя Макаров, Гриша Карабут, кое-кто из обжимного цеха. Даже Верхнер, потомок Лермонтова, пару раз выпив с Петренко, осознал, что борьба именно с иллюзиями важна на данном историческом этапе.

Ярчайшим представителем городской интеллигенции явился актер Сазонов. Виктор Евграфович пришел на собрание кружка, привлеченный темным, но эмоциональным объявлением Левкина:

«Внимание! Борьба с иллюзиями! Если не устраивает Z-судьба! Если устали от неразделенной ( разделенной ) любви! Если смыслов много, но неясно каких – милости просим! Мы говорим, когда все молчат! Наша цель – революция «я», кипящего в чаше этого мира. Смерть Мраку Ильичу и демонам его! Смерть миражам, мешающим жить. Смерть иллюзиям, губящим нас! Смерть смерти! Убей в себе Декарта, Фрейда и шуцманшафт! Наш адрес: улица Корякина, дом 7, кв. 12. Каждую среду и пятницу с 19.00 до 21.00. Спросить Лизавету Петровну или Ивана Левкина».

На второе собрание Левкин спустился с чердака грустный, томный, пыльный. Попросил чаю и приготовился слушать. Сегодня должны были открыться стратегические и практические планы кружка, о которых, впрочем, уже сто раз было переговорено в кулуарах.

Петренко пригладил усы, осмотрел народ. «Прежде чем действовать, предлагаю уяснить, что известно на данный момент». – «Да ничего не известно, – пожал плечами Иван, – и говорить тут не о чем». – «Рожденный уткой летать не хочет», – заметил Дегтярев и посмотрел в окно. «Я вас попрошу!» – Иван терпеть не мог панибратства, а кроме того, его злила осведомленность Дегтярева касательно глубоко интимных перипетий его жизни. Он подозревал козни Марка Ильича, с которым Дегтярев оказался знаком лично.

«Я тоже так считаю. – Сазонов чиркнул спичкой, сделал затяжку, закашлялся, покраснел. – В первую очередь мы должны ставить философские вопросы. – Василий Иванович посмотрел на часы, налил в чашку водки и выпил. – Итак, начнем с глобального!» – «Ты бы не налегал», – прошептал Левкин через всю комнату. «А ты мне не указывай», – хрипло посоветовал Петренко. «Внимание, первый вопрос. Кто всем управляет?»

«Это просто», – пожал плечами Левкин. «Просто? – Дегтярев прищурился. – Ну-ка, ну-ка!» – «Пожалуйста, просветите», – робко попросил Сеня. «Есть три основных варианта ответа. Первый – всем управляют масоны. Второй – не масоны. Третий – кто-то еще». – «Хорошо, – кивнул Василий Иванович, – с этим определились».

«Демон всем управляет, – сурово сжал губы Дегтярев, – пусть даже демон Декарта, как говорит Левкин. Это без разницы. Имя его легион. И он сотрет с лица земли этот город и всех нас, как только мы позволим остановить завод. Молибденовые вьюги, стронций, барий, радий, Менделеев на своем чемодане по-прежнему должны кружить на этих ветрах. Наши деды и прадеды заключили союз с демоном иллюзий ради угля и стали. И теперь он желает тут жить. И не нам спорить с черной пылью, что сотни лет блуждает над степью! И всадники Апокалипсиса тут в своем праве. Это их земля и их небо. Мое предложение таково: обрушить «Грин-Плазу», таким образом подорвать ужасный заряд, что хранится под ней. О его наличии имею сведения самые точные, можете не сомневаться». Стукнув пару раз кулаками по столу, Дегтярев внезапно заплакал, сердито утирая руками слезы с небритых щек.

Народ понимающе переглянулся. Спорить с Александром Степановичем никому не хотелось. И без того все было ясно. Человек устал, болен человек, нет его душе покоя от всего происшедшего. Впрочем, понятно это было далеко не всем. «Каким образом, – хмуро поинтересовался Сазонов, – вы предлагаете это устроить?» – «Очень просто, – оживился Александр Степанович. – У нас под боком десятки ферм. Имеется сельскохозяйственная авиация. Наймем самолет с пропеллером и доставим тонну взрывчатки прямо к верхним этажам бизнес-центра. Но сам я на это не пойду, – внезапно признался Дегтярев и покраснел, – не хочу умирать в одиночестве».

«Ассаляму алейкум, Усама, – поздоровался Иван, – взвейся, знамя астрального терроризма!» – «Попрошу не ерничать, – заорал Дегтярев, моментально налившись краской, – я вообще не нуждаюсь в помощниках! Все могу сделать сам. Не на поклон пришел. Если мы не сравняем Z с землей, то сразу после остановки доменных и электросталеплавильных печей здесь начнется битва добра и зла. А мы все знаем, как трудно в Z с добром! Так что результат лично я ожидаю печальный. Вы готовы рискнуть судьбой человечества, я уже не говорю о стране? Я не готов! Потому предлагаю единственный реалистичный вариант».

«Кошмар, – сказал Сазонов, – не думал, что такие вещи говорят в здравом уме. В Z больше миллиона жителей. Вы готовы пожертвовать ими?» – «Легко, – прорычал Дегтярев, – пусть погибнет Z, но останется жить страна!» – «Какая страна, – ласково поинтересовался Левкин, – березового ситца?!» – «Уйми товарища, Петренко, – забился в истерике Александр Степанович, – прошу тебя, уйми! Или я задушу его голыми руками!»

«Ладно тебе, Ваня, – укоризненно покачал головой Василий Иванович, – не дури. И вы, Александр Степанович, успокойтесь. Я знаю Левкина. Он наш человек, сильный, знающий, волевой, несмотря на внешний вид и скепсис. В нем поднял голову европейский гуманизм, но никто не совершенен». – «Пусть он засунет свой гуманизм в известное место, – посоветовал Дегтярев, – а то ведь знаешь».