Обожженная - Кристин Каст Страница 38

Стиви Рей стояла в самом центре круга. Щупальца липких черных нитей плотно обвивали ее ноги. Они жадно шарили по телу Стиви Рей, оставляя глубокие кровавые порезы всюду, где к ней прикасались. Джинсы Стиви Рей были порваны в лоскуты, из ран сочилась кровь.

Вот на глазах у Рефаима еще одна черная змея выползла из клубка тьмы и стремительно, словно кнут, захлестнулась вокруг талии Стиви Рей, оставив кровоточащий след на ее коже. Стиви Рей застонала и уронила голову. Глаза ее погасли.

В этот момент перед Рефаимом предстал зверь. Стоило пересмешнику увидеть его, как он сразу понял, что перед ним сама Тьма, принявшая облик животного. Бык оглушительно фыркал, извергая дым из ноздрей. Он терзал копытами землю, извергая кровь, слизь и мглу. На глазах у Рефаима чудовище, окутанное облаком самого густого дыма, приблизилось к Стиви Рей. Его белая шкура была белизной самой смерти, и цвет ее был подобен мертвому сиянию луны, озаряющий склеп.

Бык был так огромен, что ему пришлось склонить свою огромную голову, чтобы слизнуть языком кровь, выступившую на поясе полумертвой Стиви Рей.

Вопль Стиви Рей слился с криком Рефаима: — Нет!

Огромный бык замер. Затем повернул свою тяжелую голову и обратил бездонный взгляд на Рефаима.

— Эта ночь становится все более и более интересной, — прогрохотал в голове пересмешника могучий голос.

Рефаим с трудом подавил страх, когда бык, сотрясая землю, сделал два шага в его сторону и с шумом втянул в себя воздух.

— Я чувствую запах Тьмы.

— Да, — ответил Рефаим, пытаясь заглушить стук своего испуганного сердца. — Я долго жил во Тьме.

— В таком случае странно, что я тебя не знаю, — бык снова принюхался. — Но я знаю твоего отца.

— Сила крови моего отца позволила мне разорвать темную завесу и войти сюда, чтобы оказаться перед тобой, — ответил Рефаим.

Глаза его были прикованы к быку, но он ни на миг не забывал об окровавленной и беспомощной Стиви Рей, стоявшей всего в шаге от него.

— Правда? Мне кажется, что ты лжешь, человекоптица.

Голос быка нисколько не изменился, но Рефаим сразу почувствовал, что тот разгневан.

Стараясь оставаться спокойным, Рефаим провел пальцем по груди, вытянув тонкую нить красного тумана, а затем протянул быку раскрытую ладонь, словно давая подношение.

— Вот что позволило мне перейти темную границу круга. Эта сила принадлежит мне по праву рождения и подчиняется мне по праву бессмертной крови моего отца.

— Ты не солгал, сказав, что в жилах твоих течет бессмертная кровь. Но сила, переполняющая твое тело и приказавшая моему кругу расступиться, была заимствована у меня. Она не принадлежит тебе, человекоптица.

Холодок страха пробежал по спине Рефаима. Он низко склонил голову, давая понять, что признает правоту быка.

— В таком случае я должен поблагодарить тебя, ибо я не призывал твою силу. Я звал лишь силу моего отца, которой имею право приказывать.

— Теперь ты говоришь правду, сын Калоны, но ответь, зачем ты приказал силе Бессмертных перенести тебя сюда и пройти в мой круг? Что тебе или твоему отцу сегодня понадобилось от Тьмы? Ни один мускул не дрогнул в теле Рефаима, но его мозг лихорадочно работал. До сегодняшней ночи он всегда брал силу по праву крови Бессмертного и благодаря хитрости ворона, так же участвовавшего в его сотворении.

Но теперь, когда он стоял перед лицом Тьмы, переполненный не принадлежавшей ему силой, Рефаим с внезапной ясностью понял, что хотя она и позволила ему добраться до Стиви Рей, он не сможет спасти Красную при помощи Тьмы, от кого бы она ни исходила — от быка или от его отца. Инстинкты ворона тоже не могли помочь ему сокрушить зверя, рвущего перед ним землю. Ибо бык был воплощением самой Тьмы, которую нельзя победить при помощи ее же союзников.

Поэтому Рефаим призвал себе на помощь единственное, что ему оставалось — остатки человечности, унаследованные от тела своей умершей матери. Вот почему он ответил быку как человек, надеясь тронуть сердце Тьмы своей откровенностью:

— Я здесь из-за нее, ибо она принадлежит мне, — не сводя глаз с быка, Рефаим кивнул на Стиви Рей.

— Я почувствовал ее запах, исходящий от тебя, — бык сделал еще один шаг к Рефаиму, и земля снова содрогнулась под его копытами. — Возможно, она принадлежит тебе, но ей хватило наглости призвать меня. Она попросила у меня помощи — и я даровал ей то, чего она просила. Ты знаешь, что она должна расплатиться за это. А теперь уходи, человекоптица, я дарую тебе жизнь.

— Уходи, Рефаим, — слабеющим голосом произнесла Стиви Рей, но когда Рефаим, наконец, обернулся к ней, то встретил твердый и ясный взгляд. — Тут не так, как на крыше. На этот раз ты не сможешь меня спасти. Уходи.

Надо было уходить. Рефаим понимал, что ему ничего больше не остается. Всего несколько дней назад он и представить себе не мог, что бросит вызов Тьме, пытаясь спасти вампира — пытаясь спасти кого бы то ни было, кроме себя и своего отца! Но, заглянув в нежные голубые глаза Стиви Рей, пересмешник увидел в них совершенно новый мир — мир, в котором эта странная красная вампирша была сердцем, душой и даже истиной.

— Пожалуйста, уходи. Я не хочу, чтобы из-за меня ты пострадал, — сказала она.

Эти искренние, простые и самоотверженные слова помогли Рефаиму решиться.

— Я сказал, что она моя. Ты чувствуешь это и знаешь, что я говорю правду. Значит, я могу уплатить долг за нее, — сказал он.

— Нет! — вскрикнула Стиви Рей.

— Подумай хорошенько, прежде чем предлагать такое, сын Калоны. Я не убью ее. Она обязана уплатить мне долг крови, а не долг жизни. Я верну ее тебе, когда закончу трапезу.

Рефаима затошнило от этих слов. Тьма хотела питаться Стиви Рей, словно чудовищная пиявка. Она хотела лизать ее исполосованную порезами кожу, наслаждаясь железистым привкусом теплой крови — их общей крови, навечно соединенной Запечатлением!

— Возьми мою кровь. Я заплачу ее долг, — повторил Рефаим.

— Ты истинный сын своего отца. Подобно ему ты хочешь защитить существо, которое никогда не даст тебе того, чего ты больше всего жаждешь. Но быть по-твоему. Я приму от тебя оплату этого долга. Освободите ее! — приказал бык.

Острые, как лезвия, щупальца тьмы отхлынули от Стиви Рей, и она тут же рухнула на пропитанную кровью траву, как будто только эти черные мучители удерживали ее на ногах.

Рефаим хотел броситься ей на помощь, но черные змеевидные нити вновь высвободились из окружавших быка мрака и теней. С нездешней быстротой они метнулись к пересмешнику и оплели его ноги.

Он не вскрикнул, хотя ему очень хотелось это сделать. Превозмогая неистовую боль, Рефаим собрал все силы и крикнул Красной:

— Возвращайся в Дом Ночи!