Вещий князь. Книга 3. Из варяг в хазары - Андрей Посняков Страница 38

Истома Мозгляк провел очередную бессонную ночь — всё охранял рабыню, а после того случая с рабом Хакона удвоил бдительность. Что ж, до Итиля недолго осталось, можно и потерпеть. Стучал по мокрым доскам обшивки дождь, проникал во все уголки судна. Под присмотром кормщиков рабы вычерпывали воду. Слышалась ругань и свист бича. Наконец всё стихло. То ли кормщики угомонились, то ли просто решили прекратить до утра это бесполезное дело. Теперь только шум дождя сливался с тихим шепотом волн.

Вымокшая до нитки Ладислава дрожала от холода. Толстые некрасивые фризки давно уже спали, время от времени громко похрапывая во сне. А Ладиславе не спалось. Всё грезился ей молодой варяг на белом коне. Не простой варяг, ярл. Ярл по имени Хельги, Олег. Хельги-ярл…

— Вот, по-моему, неплохое место для стоянки. — Хельги кивнул на излучину, где, прямо по курсу, высился большой черный камень с изображением ползущей змеи.

Кормчий Иосиф закивал, залопотал что-то по-своему. Радимир перевел, дескать, говорит, всегда здесь и стояли. Ну, всегда так всегда. И вправду удобное место. Вода в излучине спокойная, почти стоячая, рядом поляна, лес, почва сухая, а справа, у камня, журчит небольшой узкий ручей. Вот только плохо, что дождик накрапывает. Что ж, хоть не снег. Слуги быстро растянули шатры, развели костры для обогрева и варева. От заполыхавшего пламени всем сразу стало как-то веселей, кое-где уже послышались песни.

Черные всадники улыбались, слыша близкие песни. Улыбались, предвкушая стремительный ночной набег, когда кони несутся вскачь, свистят стрелы и истошно кричат поверженные враги. Красивые ткани, рабы, серебро — вот чего ждал от этого набега печенежский князь Хуслай. Светловолосый, зеленоглазый, красивый — он совсем не походил на тот образ широкоскулого кочевника-баранджара, которым хазарские матери пугали детей. Скорее, он напоминал славянина или норманна — прямой нос, высокий, без единой морщинки, лоб, тонкие черты лица. Да и в его лихой сотне мало нашлось бы скуластых и узкоглазых, в основном все под стать вожаку — светлоглазые молодые парни. Оставив становище, они рады были испытать свою молодецкую удаль под началом славного Хуслай-бека, уже всем известного вождя, несмотря на молодость и некоторую бесшабашность. Рядом с князем, верхом на вороном коне, нетерпеливо гарцевала его родная сестра Юкинджа — шестнадцатилетняя печенежская красавица с буйными рыжеватыми волосами и чуть вытянутыми глазами, огромными, как ночные звезды.

Выехав на лесную опушку, Хуслай скривил тонкие губы:

— Где же твой человек, Сармак?

Сармак старый знакомец Истомы — поморщился.

— Боюсь, этот предатель забыл, кому служит.

— Да пусть он подавится нашим драгоценным камнем! — немедленно высказалась Юкинджа. — Давай-ка начнем без него, братец! Надо ведь мне испытать хоть когда-то подаренную тобой саблю.

— Помолчи, девица, — покачал головой Хуслай, — время еще есть. Подождем, а уж если не появится этот Истома, тогда что ж, обойдемся и без него.

Юкинджа обиженно поджала чуть припухлые губы.

— Не дуйся, сестрица, — с улыбкой взглянул на нее Хуслай. — Помашешь еще своей саблей — рука устанет. Вообще же, для женщины вовсе не это главное…

— Ах, не это? — Словно рассерженная рысь, Юкинджа спрыгнула с лошади. Подбежала к брату, выхватив саблю: — А ну-ка, бек, сразимся с тобой до первой крови! Посмотрим, что для кого главное. — Девушка азартно покачивала острым концом клинка. — Ну, ну же…

— Отстань от меня со всякими глупостями, — недовольно отстранился от сабли Хуслай. — И помни, со смерти наших бедных родителей я для тебя и мать, и отец. Вот захочу — и вздую тебя, чтоб не выпендривалась! Да не шипи ты, знаешь ведь, как я тебя люблю.

— Знаю, братец. — Улыбнувшись, Юкинджа засунула саблю в ножны. — Просто хотела немного потренироваться.

— Вот женю тебя, на муже и тренируйся, — под смех орды заявил бек. — Боюсь только, негде взять для тебя подходящего мужа. Побьешь ведь его и подчиняться не будешь.

— Не буду, — сверкнув глазами, кивнула девчонка и обернулась к всадникам: — Хохочете, словно жеребцы.

— А мы и есть жеребцы, Юкинджа! — со смехом ответил кто-то. — Вот, пограбив купцов, пойдешь за меня замуж? Я тебе красивое покрывало подарю.

— Засунь его себе знаешь куда?

— Ладно, хватит ржать, — прикрикнул на всех Хуслай. — Кажется, идет кто-то… Нет, показалось. Ладно, больше ждать не будем. Как угомонятся купцы — так и начнем. Лазутчики высланы?

— Давно уже!

— Что ж, тогда в путь. Да смотрите у меня — чтоб ни одна упряжь не звякнула!

Тихо, словно волки, печенежская сотня исчезла во мраке ночи.

Они напали, как и всегда, внезапно. Только раздался вдруг среди ночи дикий разбойничий посвист, полетели стрелы, да с улюлюканьем вырвались из лесу всадники. Впрочем, их уже ждали. Первый десяток тут же попал в специально вырытую и замаскированную пожухлой травой яму. Кони ломали ноги, а всадники, переворачиваясь через головы, летели прямо в костер.

— Смотри, Радимир, — вот мой первый! — азартно вскричал Снорри, нанося быстрый удар. Поверженный всадник захрипел, пораженный в горло. Скоро настал черед и второго, и третьего — панцири из коровьих шкур не являлись преградой для острия франкских мечей викингов. Хельги-ярл с удовлетворением наблюдал, как до того притворявшиеся спящими люди проворно расправлялись с нападавшими. Те не ожидали подобного отпора и, судя по всему, тут же бы и скрылись, как делали обычно все кочевники, да только вот на обратном пути внезапно попадали в засеки, устроенные для них изобретательным ярлом. Это было ударом для печенегов — вместо купцов встретить настоящих воинов, вполне готовых к схватке. А тяжелые, груженные богатством ладьи, как только началась схватка, по знаку ярла быстро отошли на середину реки. Увидев это, печенеги завыли.

— Войте, войте, собаки, — натягивая тетиву лука, ругался Радимир. — На! Эх, мимо! Увертливый, сволочь…

— Это ты про кого? — подавая стрелу, поинтересовался Ирландец.

— Да во-он, видишь, на вороном коне рыжий мальчишка… Уложил уже немало наших. Ну, я его всё-таки достану. Достану!

Размахивая мечом, Радимир бросился наперерез в гущу дерущихся. Сладостной смертоносной музыкой звенело железо мечей, и хрипы умирающих были тому достойным сопровождением.

— Радимир, у меня уже трое! — вытирая с лица кровавые брызги, оглянулся на приятеля Снорри, растрепанный, улыбающийся, счастливый. Много ли надо истинному викингу для счастья? Только музыка боя!

— Потом посчитаемся, — ухмыльнулся Радимир, без труда отмахиваясь от вражеских сабель. Выбравшись на край поляны, он осмотрелся. Ага, вот он, рыжий, — взобрался прямо на камень, тот самый, со змеей, что высится над стремниной. Видимо, решил уйти вплавь.

— Врешь, не уйдешь! — Стиснув зубы, кривич, звеня кольчугой, побежал следом за рыжеволосым. Вот и камень. Высокий, холодный, скользкий. И как же рыжий так ловко на него взобрался? Впрочем, и он, Радимир, ничуть не хуже. А ну-ка…