Я - сталкер. Новый выбор оружия - Андрей Левицкий Страница 38

Мы укрылись в высокой придорожной траве и наблюдали, чуть приподняв головы. Из пролеска выскочила собака – небольшая белая дворняга, и ринулась за свинотавром. За ней выбежал мужик с двухстволкой, выстрелил вослед мутанту и выругался.

Прямо за нами затрещали ветви – я чуть не пальнул от неожиданности. В итоге показавшийся из лесу бородатый мужик выронил дробовик и вскинул руки:

– Ноу стреляйт! – воскликнул он.

Пригоршня обалдел, встал и прицелился в него пальцем:

– Ты что, фриц?

Странно, но я не заметил акцента, несмотря на то, что мужик коверкал слова. Да и рожа у него была славянская: пшеничная борода и брови, волосы до плеч, льдистые голубые глаза.

– А ю кто?

Энджи прыснула в кулак. Я встал и проговорил:

– А ты кто? Что тут делаешь вообще?

– Желдаки, – пожал плечами он. – Живем хие.

– А чего говорите не по-русски? – поинтересовался Пригоршня.

Мужик выкатил глаза и шумно почесался, жалобно посмотрел на меня, ища ответа. Слабоумный он, что ли? Но что за птичий язык? Его нашли в лесу и вырастили на натовской базе?

– Желдаки, – промямлил он. – Пига шат!

Первый мужик уже топал к нам, прицелившись из дробовика. Пригоршня и Вик взяли его на мушку.

– А ю кто? – повторил он.

И тут у меня случился разрыв шаблона. Что за цирк? Кто эти люди? Что случилось с их мозгом после Изменения?

– Люди, – ответила Энджи. – Такие же, как вы.

Второй охотник был чернявым, с карими газами, словно подернутыми пленкой.

– Где ваш хоум? Вэа ис дом? – спросил я.

Мужики переглянулись, и русый сказал:

– Спик понятно! Желдаки!

Значит, деревня обитаема, и там живут эти дурики. Сколько их? Похоже, мужики нам удивились так же, как и мы – им. Интересно, это местных так долбануло, или они – гости из какого-нибудь пространственного пузыря?

– Пиг ушел, – развел руками чернявый. – Чужаки, гоу в гости! Тим желдак обрадуется.

– Сюр, – проговорил Вик, помотал головой и закурил трубку.

Энджи что-то лопотала и щипала себя за руку. Пригоршня потирал подбородок, чесал в затылке, сдвинув шляпу на лоб. Шнобель разинул рот.

С одной стороны, надо бы валяться со смеху, но почему-то хотелось бежать сломя голову от милых неандертальцев. С чего бы? Они забавные, веселые и на вид глуповатые. Агрессию я чую, эти настроены дружелюбно, радуются нам. В чем подвох?

Уж не собираются они нас съесть вместо того кабана? Русоволосый таращился на Энджи, не выдержал и спросил:

– Мэн?

– Гёрл! – ответила она, мужики переглянулись. Слова такого не знали, что ли?

– Гоу ту Желдаки! – чернявый развернулся и зашагал к дороге, опустив ствол. Светловолосый все еще разглядывал Энджи, будто перед ним не девушка, а инопланетянин. Они что, баб никогда не видели?

– Что делать будем? – Пригоршня задрал голову, глядя в сереющее небо. – Вечереет. Пойдем с ними?

– Мне что-то не хочется, – дохнул в ухо Шнобель. – Не нравятся они мне.

Вик пророкотал:

– А я бы принял предложение. Мы плохо спали, вымотались, Энджи, вон, еле на ногах держится. Хоть выспимся в человеческих условиях, силы восстановим.

– Ты сможешь спокойно спать? – Шнобель от возмущения подвигал носом. – Я – нет.

– А я бы пошел, – вздохнул Пригоршня и мечтательно зажмурился. – И ночлег искать не надо, и горячего дадут пожрать.

– Кто о чем, а вшивый о бане. Вик, Энджи, что скажете?

Вик почесал бровь, воззрился на местных, замерших поодаль, выпустил облако дыма:

– Можно, но доверять им не стоит. Идем.

Мужики шагали, размахивая руками и переговариваясь на смеси русского и английского. Русоволосый обернулся:

– Ви думали, ват большой писец, все люди дай. Люди лив! Хау мэни людей лив?

– Семь миллиардов, – проговорил Вик – мужики чуть не споткнулись, замерли и шли уже медленнее, переваривая информацию.

Мы еще раз пытались обменяться сведениями, но мало что поняли, а они – и подавно. Ясно одно: местные считают, что Желдаки были всегда, мир погиб, а они – дети, обласканные богом, то есть Зоной. Пару раз к ним приходили посланники, говорили, как и мы, непонятно. И вся информация. От души немного отлегло: перед нами дурковатые поселенцы, а не клан, который со всеми воюет и потому перебрался в такую глушь.

Вскоре показались Желдаки: массивные деревянные ворота, забор из огромных бревен. Не современное поселение, а обиталище древних славян. Чернобородый постучал в ворота и крикнул:

– Опэн дверь!

Я покосился на Энджи: она порозовела, глаза заблестели – происходящее забавляло ее. И слава богу. Все-таки Вик прав, и нам необходима передышка. Ничего, немного потерпим папуасов, пидждин-инглиш освоим. Поедим, если повезет, в баньке попаримся, терпеть не могу ощущение грязного тела.

Створки ворот отодвигали два бородатых мужика в лаптях, но современных камуфляжных костюмах. Один из них споткнулся, и тюбетейка сдвинулась набок, обнажив огромный шрам над левым ухом. Мужик тотчас вернул ее на место, будто стеснялся травмы. Его товарищ был могуч, седовлас, и напоминал Льва Толстого.

Завидев нас, желдаки воздели руки и замерли с блаженными лицами. Потом оба уставились на Энджи:

– Странный мэн. Мутант?

Энджи оторопела, замерла и посмотрела на Вика с надеждой – она понятия не имела, что они говорят. Зато я, кажется, догадался. Встречать нас высыпало все население Желдаков – человек тридцать бородачей средних лет, или длинноволосых, или в банданах, столпились возле срубов, воздели руки – приветствуют нас. В глазах – восторг, на лицах – радость. И ни одной женщины. Таки да, баб они, похоже, не видели никогда. Казалось, что мы попали в поселение староверов, только храма не хватало.

Близость аномалий и мутантов Энджи переносила спокойно, а вот три десятка мужиков, уставившихся то ли с вожделением, то ли с удивлением вывели ее из себя, и она вцепилась в руку Вика. Пришлось успокаивать:

– Энджи, не волнуйся, у них в деревне просто нет женщин…

– Вот ис женщин? – спросил караульный со шрамом.

– Эй эм женщина… Я – женщина. Понятно так?

Седой расхохотался:

– Ин Зона файв лет! А ю си мутантов женщин? Хи может спик!

Пригоршня заржал:

– Они думают, что Энджи – мутант!

Седой кивнул на нее:

– Он мирный?

Чернявый, что привел нас сюда, сказал, оттесняя его:

– Ес! Энд умный.