Тьма - Глен Кук Страница 38

Я слышал, как Одноглазый материт свою горестную судьбу вообще и некоторых таглиосцев из числа веднаитов в частности. Колесо фургона застряло между камнями, а солдаты вовсе не торопились высвободить его в угоду маленькому волшебнику, который и без того пребывал в скверном расположении духа. Думается мне, он все же надеялся, что после победы на Чарандапраше мы не станем продолжать наступление. Надеялся, что, установив контроль над перевалом, Старик успокоится да и отведет армию назад, дожидаться прихода лета в более теплых краях.

В конце концов, куда мог направиться Длиннотень? В свое логово. Но из-за этого землетрясения он не мог рассчитывать на скорое завершение строительства его драгоценной Вершины. А стало быть, нам незачем торопиться. Нужно быть полным идиотом, чтобы после такой победы, вместо того чтобы отметить ее хорошей выпивкой, толком не очухавшись, переться незнамо куда, незнамо зачем.

Все это, или что-то в таком роде, Одноглазый талдычил беспрерывно, с того самого момента, как Костоправ приказал двигаться в путь. Одноглазого это не привело в восторг. Равно как и то, что мне пришлось ехать в его фургоне. Меня по-прежнему бил озноб, и капитан считал это удачным предлогом для того, чтобы я безотлучно находился рядом с Копченым – от последствий чрезмерной близости с которым он же меня и предостерегал.

Я не стал говорить ему, что в последнее время прогулки с духом сделались малость жутковатыми. И Одноглазому тоже пока ничего не рассказывал. Хотя и понимал, что рассказать придется.

С такими вещами не шутят. Мне и самому едва ли понравится, если мое молчание обернется бедой.

Но, с другой стороны, мне не хотелось поднимать тревогу лишний раз. Ведь Одноглазый тоже блуждал с духом, хоть и нечасто, но ни разу не упоминал о том, чтобы в это время случалось что-нибудь необычное. Возможно, я просто дал слишком большую волю собственному воображению. Кстати, сейчас я находился совсем даже в неплохой форме. Меня нещадно трясло на колдобинах, но лихорадка унялась. Чем не удобный случай оглядеться по сторонам?!

Одноглазый что-то проорал, обращаясь к Тай Дэю.

– Попусту глотку дерешь, – заметил я на наречии Самоцветных городов. – Ему ведь все едино, что посмотреть в твою сторону, что пнуть тебя по заднице.

– Хм. Это может оказаться забавным. Посмотрим, что будет делать Джоджо. Вдруг да проснется.

Как и большинство братьев Отряда, Одноглазый имел телохранителя из нюень бао. Однако Чо Дай Чо, приставленный к Одноглазому, являлся едва ли не самым неназойливым и неамбициозным из своих соплеменников. Он находился здесь потому, что такова была воля старейшин племени, но вовсе не склонен был проявлять излишнее рвение в том, чтобы уберечь Одноглазого от самого себя – или от чего бы то ни было. За последний месяц я видел Чо только четыре раза.

Увидеть Душелова мне не удавалось. Я знал, что она находится там. Копченый не противодействовал мне, но чары, скрывающие эту женщину, были столь сильны, что я не мог углядеть ее даже таким способом. Хотя и догадывался о ее местоположении: к западу от нас над горным склоном вились вороны.

Я огляделся в поисках Лизы Бовок – ученицы убитого Одноглазым Меняющего Облик, но ее не было и следа. Равно как и Могабы и тех наров, что вместе с ним перешли на сторону Хозяина Теней. Но Длиннотень находился там, где его следовало искать, – под хрустальным куполом, венчающим Вершину. Восседая за каменным столом, он спокойно и рассудительно отдавал приказы гонцам. Вся его энергия была направлена на организацию обороны поуменьшившихся в размере владений: к тому, чтобы скрыться от меня, он явно не прилагал никаких усилий.

Внизу, в тайных покоях Вершины, я обнаружил Нарайяна Сингха. Съежившийся от страха Обманник забился в угол, тогда как Дщерь Ночи, более походившая на карлицу, нежели на дитя, по всей видимости, общалась со своей духовной матерью. В комнате стоял запах Кины, но не было ужасающего ощущения ее присутствия, с каким мне приходилось сталкиваться прежде.

Некоторое время я отматывал часы назад, снова и снова присматриваясь к Душиле. Сомнений не было, Нарайян Сингх обычно ничем не заправлял. Ныне он представлял собой не более, чем приложение к Дщери Ночи, вся ценность которого сводилась к посредничеству в ее общении с Хозяином Теней и Обманниками. Однако Сингх понимал – не за горами то время, когда девочка сможет обходиться и без него. И тогда она избавится от него без сомнений и колебаний, как выбросила бы обглоданное свиное ребро.

Связь с божественной родительницей буквально преображала ребенка. Похоже, Кина торопилась, словно опасалась, что ей недостанет времени для исполнения ее долга.

Так или иначе, в присутствии Дщери Ночи я чувствовал себя неуютно, хотя в действительности нас разделяли две сотни миль. Я предпочел убраться восвояси и попробовал выследить Ревуна. Но без особого успеха. Колдун метался туда-сюда на своем драном, заплата на заплате, ковре, укрываясь за магическим барьером. На виду он оказывался лишь изредка, скорее всего, тогда, когда в спешке обгонял собственное ограждение. Но в любом случае он от кого-то прятался. Уж не проведал ли обо мне?

Следующей на очереди была Радиша, к которой я не наведывался уже давненько. Она совещалась со жрецами – настоятелями главнейших храмов города. Речь, разумеется, шла о войне и о безбожной, кощунственной позиции тех, от кого зависела безопасность Таглиоса.

– Не приходится сомневаться в том, – заявил Радише жрец богини братской любви, – что он продолжает использовать войска, набранные среди праведных, ради того, чтобы удовлетворить свое желание поквитаться с Могабой.

Новости с театра военных действий еще не достигли Таглиоса.

– Он даже не пытается скрыть этого, но ваши люди помогают ему.

– А что нам остается делать? – проворчал святоша в ярко-алом одеянии. – Ведь Хозяин Теней обещал отдать здешние земли в управление Ножу. А для всех нас это означает смерть. Или Нож погибнет, или мы.