Умоляй меня - Грейс Дрейвен Страница 38

В ее глазах блеснуло то же лукавое веселье, которое он заметил ранее:

— Я бы с удовольствием, но в этом замке есть лестница. Люди, даже самые ловкие, иногда становятся неуклюжими и падают.

Красивая и кровожадная. Как Изабо, но такая другая. Он рассмеялся:

— Как его отец, я должен предупредить его…

Она легонько взмахнула промокшей тряпкой:

— В этом нет необходимости. Я делаю это по крайней мере раз в день, — любой намек на веселье исчез, когда она сказала ему: — Встаньте на колени, пожалуйста. Мне нужно дотянуться до вашей груди.

Он почти отказался. Ее изящные руки на его спине и руках были сладкой мукой, которая гарантированно сделала его твердым и ноющим в течение нескольких часов после того, как он закончит мыться. Предвкушение того, что те же самые руки будут намыливать его грудь, заставило его ноздри раздуваться, а челюсть болеть от стиснутых зубов. Тем не менее он соскользнул с табурета и опустился на колени, глядя прямо перед собой. Может быть, если бы он держал ее в поле своего периферийного зрения, он бы поддался желанию затащить ее в ванну, сорвать с нее рубашку и погрузить в воду. К несчастью для него, у Луваен Дуенды была дурная привычка искать опасности.

Она уселась бедром на край ванны, окунула тряпку в воду и принялась разбивать его сознание на осколки. Запах розмарина смешивался в его ноздрях с ее особым ароматом гвоздики и корицы, смешанной с мелко измельченным мылом, которое Гэвин привез домой из мира за пределами Кетах-Тора. Должно быть, она использовала его, чтобы смыть грязь утренней бойни. Самый тихий стон слетел с его губ, когда она нарисовала дорожки на его груди, соединяя множество увечий и проклятий, которые уродовали его.

— Ваше тело может поведать много историй.

«Опусти руку немного ниже, — подумал он, — и ты почувствуешь историю, которую оно хочет рассказать прямо сейчас».

Пот выступил у него на лбу, когда она смыла мыло и повесила тряпку на край ванны. Его наказание, однако, не закончилось. Луваен провела большим пальцем под челюстью.

— Выше голову, — он поднял голову. — Вы стали неопрятным. Мне вас побрить?

Это предложение охладило его пыл. Он искоса взглянул на нее.

— И рискнуть тем, что вы перережете мне горло?

Ее пальцы поскребли жесткую щетину, темневшую на его щеках:

— У меня твердая рука с ножом.

— Вот этого я и боюсь, — он глубоко подпал под ее чары, страстно желая ощутить ее ласки на своем лице. Это стоило того, чтобы рискнуть пролить кровь. — Дайте мне слово, что не будете резать меня от уха до уха, и вы снова сможете сделать меня красивым.

— Даю слово, — она отступила обратно к очагу за новыми горячими камнями, но не раньше, чем сказала ему, что он способен вымыть остальную часть себя без ее помощи.

— До сих пор вы проделали достойную работу. Зачем останавливаться сейчас?

Луваен фыркнула и повернулась к нему спиной.

— Ну? — он настаивал.

— Вы можете сидеть в этой ванне, пока вода не замерзнет, прежде чем я отвечу на этот вопрос, — ее хмурый взгляд предупреждал об убийстве, когда она подтащила ведерко к ванне и бросила еще одну горсть камней в остывающую воду. — Вам лучше поесть, или вся ваша еда будет залита водой, когда я буду лить ее вам на голову.

Баллард ухмыльнулся, больше не заботясь о том, блеснут ли при этом его острые резцы. Поддразнивать Луваен Дуенду доставляло невероятное удовольствие:

— А я-то думал, вы проломите мне череп одним из этих камней.

— Не искушайте меня.

Он закончил мыться, откинулся на спину, чтобы насладиться новым теплом, и поел, наблюдая, как Луваен добавляет горячие камни в медный таз. Она несколько раз окунула палец в воду, чтобы проверить температуру, прежде чем отнести таз к ванной и поставить его на доску рядом с пустой посудой. Баллард вяло запротестовал, но она проигнорировала его, когда убрала его наполовину полный кубок и тарелки с доски.

У него перехватило дыхание, когда она сделала паузу: на её лице отразилось задумчивое выражение, от которого её глаза потемнели, став серыми, как дождевые тучи. За то время, что она жила в его доме, он обнаружил, что она была настойчивой, откровенной и отчаянно защищала его. Он не знал, что она переменчива. Эта внезапная перемена в настроении удивила его.

— Что не так?

Она наклонилась к нему, и ее дыхание защекотало его щеку.

— Вы испачкали лицо медом.

Ее губы мягко прижались к уголку его рта. Каждая мышца в теле Балларда напряглась, когда кончик ее языка скользнул, слизывая липкий мед. Все закончилось прежде, чем он смог вдохнуть воздух в свои изголодавшиеся легкие. Луваен отстранилась все еще с серьезным выражением лица и провела языком по губам.

Баллард низко зарычал и схватил ее за запястье, когда она выпрямилась:

— Луваен, я изменился из-за потока — уже не мужчина, но все еще с мужскими желаниями, мужским голодом, — пальцами он сжал ее тонкое запястье, притягивая ее обратно к себе. — Если ты не хочешь оказаться на спине в моей постели со мной между твоих ног, ты возьмешь свою одежду и уйдешь.

Он не хотел давать ей выбора, шанса сбежать из его комнаты в коридор, где ледяной воздух достаточно прочистит ей голову, чтобы она поблагодарила богов, которым поклонялась за отсрочку от подчинения монстру, который когда-то был человеком. Он хотел ее под собой, жаждал эти длинные ноги, крепко обхватывающие его за талию, когда он будет брать ее. Он был быстрее, чем она думала. Прикованный к надвигающейся бесчеловечности, он обрел нечеловеческую скорость и силу. Она и трех шагов не сделает, как он выскочит из кадки, заперев ее вместе с собой в комнате. Его ноги напряглись в животном предвкушении погони. Его сердце тяжело билось о ребра.

Он желал ее, был почти поглощен этим. Она была катализатором всех его фантазий и мастурбационных удовольствий с тех пор, как нанесла на карту его лица разрушенный рельеф своими руками. Тем не менее, чего он хотел больше всего этого, так это ответного желания, знания того, что она горела для него так же сильно, как и он для нее. Тщетная надежда, но он прожил жизнь, отчаянно цепляясь за надежду руками.

Запястье Луваен дернулось в его хватке. Баллард отпустил ее, полностью ожидая, что она замахнется кулаком и врежет ему, прежде чем выйти из его комнаты в яростном гневе. Вместо этого ее взгляд смягчился, она посмотрела на кровать и снова на него. Дюжина эмоций отразилась на ее обаятельном лице: неуверенность, странная печаль и, что самое сильное, то же самое желание, от которого закипела его кровь и лишила рассудка.

Он уже наполовину вылез из воды, когда стук в дверь разрушил чары, державшие их обоих в плену. Луваен отпрыгнула от бочки, ее лицо ничего не выражало. Баллард рухнул обратно на табурет, выплеснув часть воды через край ванны. Он оттолкнул доску от края, и она упала. Еще больше воды брызнуло на пол, когда таз откатился в сторону, разбрасывая камни. Прикрыв глаза одной рукой, он попытался не закричать от разочарования.