Баронесса, которой не было - Олеся Стаховская Страница 38

– С ней все в порядке. Она сейчас в полной безопасности. Если получится, вы еще увидитесь, – успокоил его Дар.

– Если ты… Если вы… Если хоть кто-то из вас хотя бы попытается тронуть ее… – голос барона сорвался.

– Я же сказал, она в безопасности и находится под моей защитой. Вам не о чем беспокоиться. Даю слово, ей не причинят вреда.

Дар рассказал барону подробности своего знакомства с Тали, упустив некоторые моменты. Мужчина успокоился и покачал головой.

– Надо же, лекарка. Кто бы мог подумать, – улыбнулся барон. – Благодарю вас за то, что позаботились о ней. Клянусь, я этого не забуду!

Бран с трудом сдержал горькую усмешку.

– Гарет, – обратился к барону Дар, – Тали раскрыла нам причину своего побега из дома. Я хотел бы узнать подробности ее появления у вас.

– Не знаю, поверите ли вы мне или же сочтете этот рассказ фантазиями выжившего из ума старика.

На старика он больше не был похож, даже если таковым себя и ощущал. Барон еще не смирился с поражением, но поражение это не принесло ожидаемого позора, боли и ужаса. Белоярцы оказались совсем не такими, как он себе представлял. А добрые вести о Тали согрели сердце надеждой.

Братья приготовились внимательно слушать рассказ барона, чему немало способствовало терпкое вино, разлитое по бокалам.

– История довольно странная, – начал тот. – Девочку и ее спутников схватили на границе, недалеко от моих владений. С ней было несколько хорошо вооруженных мужчин. Взять живыми никого из них не удалось. Они отказались сдаваться и слишком умело дрались. Их попросту расстреляли. Девочка была связана. Когда ее освободили, она напала на моих людей. Голыми руками убила двоих солдат, нескольких покалечила. После ее скрутили всем скопом и жестоко избили. Уже здесь, в замке, я пытался ее допросить. Она молчала. Пришлось применить силу, – барон поморщился, – однако это ни к чему не привело. Твердила как заведенная «не знаю» на любые вопросы. Во время очередного допроса у меня возникло подозрение, что она попросту не понимает, о чем ее спрашивают. Словно незнакома с нашим языком. В общем, мы так и не узнали, кто она и как очутилась на границе.

– Тали говорила, вы ее приняли за белоярскую шпионку.

– От этой мысли я отказался сразу. Вместе с девушкой привезли тело одного из ее спутников, или, точнее, конвоиров. Я осмотрел труп. Могу сказать наверняка, он не был ни белоярцем, ни подданным империи. Я до сих пор не уверен в человеческой природе того существа. Внешне очень похож. Если бы не рана. Одна из стрел крепко засела в груди, я никак не мог ее вырвать, решил вырезать ножом. Сделал надрез: там, где у нормального человека должны быть ребра, у него оказался металлический корпус. Мой лекарь провел вскрытие. Я раньше не видел ничего подобного. Жуткое зрелище, скажу я вам. Железный голем с натянутыми поверх металлического каркаса мышцами и кожей, вместо вен и артерий – эластичные трубки, заполненные неизвестным раствором. Порождение безумного мага, не иначе. Под волосами на шее у него обнаружилась довольно странная татуировка. Ровный ряд черных полосок. У девушки была похожая, только на порядок светлее, на первый взгляд незаметная, но осязаемая на ощупь, словно застарелый шрам. Я решил проверить, может, пленница тоже из железа. Надрезал запястье, но под кожей и слоем мышц оказалась обычная человеческая кость, да и реагировала девушка, как нормальный живой человек. – Барон снова поморщился, выпил вина и тряхнул головой, пытаясь отогнать неприятное воспоминание.

– Потом был некромантский обряд, о котором вы знаете. Девочка совсем не походила на мою дочь. Да и сама идея мне совершенно не нравилась. Но Виллем, жених дочери, к тому моменту почти обезумел от горя. Он так стремился вернуть ее к жизни, что готов был использовать для этого любую женщину, находившуюся в замке. И девочка оказалась как нельзя кстати. Жертвовать своими слугами мне не хотелось, да и слухи были бы неизбежны. Девочка же все равно рано или поздно погибла бы. Ее попросту замучили бы в казематах тайной канцелярии. А так ее ждала безболезненная и быстрая смерть.

– Почему вы решили выдать постороннего человека за своего ребенка? – спросил Бран.

– Как вам объяснить?.. – задумчиво протянул барон, глотнув вина.

Он смотрел на бокал, которому заботливый Бран не давал опустеть. Тогда перед ним тоже стоял бокал с вином. И мысли были похожи на те, что вчера заставили принять решение сдать замок.

Барон д’Варро всерьез размышлял о самоубийстве. Решение, собственно, было уже принято. Осталось определиться со способом. Выбор был небогат. Как говорится, что боги послали. Боги милостью своей послали пузырек с ядом насыщенного пурпурного цвета, крепкую пеньковую веревку и хорошо заточенный кинжал. Перечисленные предметы лежали на широком столе, перед которым в глубокой задумчивости сидел барон.

Склянку с ядом он, недолго подержав перед глазами, любуясь глубоким драматичным оттенком, отставил в сторону. Аптекарь, воровато озираясь и жадно пересчитывая золотые (от ассигнаций отказался, бумажки в приграничье были не в чести), обещал быструю и легкую смерть врагам «вашбродия». Уснут, говорил, и не поймут, что преставились, касатики.

Барон устало потер переносицу. «Какие сны в том смертном сне приснятся, когда мы сбросим этот смертный шум». Нет, яд не годится. Яд – орудие скомпрометированных девиц и экзальтированных салонных бездельниц. Мужчине, воину такая смерть не пристала.

Веревка была хороша. И в морском деле, и для развешивания преступного элемента на крепких ветвях раскидистых дубов и вязов. О морском деле барон имел весьма смутные представления, зато лесного сброда передавить пришлось немало, пока не навел твердой рукой порядок на собственных землях, по-своему трактуя законы империи. И такая вот веревка неизменно показывала себя с наилучшей стороны: не давала осечек, да и время экономила изрядно. С той прекрасной и светлой поры, поры его шальной юности, этого добра в замковых закромах скопилось предостаточно. Да только лишать себя жизни столь подлым способом дворянину зазорно. Покойный отец не поймет, и тогда в чертогах Мары самоубийцу ждет холодный прием и всеобщее осуждение. Ронять фамильную честь и поступаться дворянской гордостью, равно как и рисковать уютным посмертием, в планы барона не входило.

Оставался единственный способ – кинжал. Верный друг, не раз спасавший ему жизнь, сейчас эту жизнь должен был отнять, причем с лекарской точностью. Тут ведь как: промахнешься на полдюйма – и месяц в койке, а потом, чего доброго, приставят охранников, чтобы не помышлял больше о всяких глупостях. Хотя кто осмелится? Кто озаботится? Не осталось больше того, кому была бы небезразлична его судьба. Кому теперь достанется все, что он приумножал годами рачительного управления? Кто будет сидеть в этом кресле, разбирая жалобы крестьян или подбивая счета? Кто станет добросовестно хранить границу от извечного и коварного врага империи – проклятого Белояра?

Это, впрочем, уже не его забота.

Барон нащупал щель между ребрами, приставил кинжал к груди, сделал глубокий вдох, протяжно выдохнул и…