Неопалимая - Маргарет Роджерсон Страница 38

Я вытерла нос рукавом.

– Посмотри, – сказала я ему. – Это всего лишь кровь из носа. Она уже остановилась. Видишь?

Выражение лица Жана не изменилось, но широкие плечи немного расслабились. Судя по благодарности в глазах Чарльза, я догадалась, что обычно люди реагируют не так. Исходя из личного опыта, обычное поведение, вероятно, включало в себя крики.

– Он солдат? – спросила я.

Мой собеседник замешкался.

– Он был одержим во время вчерашней битвы, – негромко произнес Чарльз. – Он… причинил вред многим людям. Нашему другу Роланду…

Ему не нужно было заканчивать. Один взгляд на эту громадину дал понять, что Роланд не выжил.

– Захватывающе, – вставил Восставший. Я ощутила, как он осматривает Жана. – Он все еще слегка пахнет Старой Магией. Это может оказаться полезным для нас в дальнейшем.

– С тех пор он не разговаривал, – продолжил Чарльз, к счастью, не обратив на замечания Восставшего никакого внимания. – Кое-что продолжает заставлять его нервничать. Матушка Долорес решила, что будет лучше задержать его здесь, поскольку в гарнизоне весьма много оружия. Не то чтобы он использовал его, чтобы навредить кому-нибудь, – быстро добавил он. – Просто оно…

– Расстраивает его. Я поняла.

Солдат облегченно выдохнул.

– По тому, как некоторые люди реагируют на него, узнав, что произошло, можно подумать, что он все еще является одержимым. – Чарльз еще больше понизил голос, выглядя несчастным. – Что бы с ним ни творилось, матушка Долорес не может это исцелить. Она говорит, что это травма разума.

– Я знала кое-кого вроде него, – сказала я. – Ему просто нужно время.

Лицо Чарльза просветлело.

– Им стало лучше?

Я вспомнила, как пряталась под кроватью от Маргариты. Дергалась всякий раз, когда сестры пытались прикоснуться ко мне. Сидела в трапезной одна, пока другие послушницы шептались.

– В целом – да, – наконец ответила я.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что Жан может оказаться полезным? – спросила я, закрыв дверь конюшни и оставшись наедине с лошадьми.

Большинство из них были крупными, мускулистыми животными, выведенными специально для того, чтобы перевозить трупы в монастырских повозках. Они с любопытством тянули головы из своих стойл, приветствуя меня тихим фырканьем и ржанием.

– Не сейчас. То животное может подслушать тебя. Он стоит прямо за дверью.

– Не называй его так, – попросила я, но все же направилась вглубь хлева, где обнаружила лестницу, ведущую на сеновал.

Восставший вздрогнул, когда по стропилам с писком пронеслась крыса.

– Ты же не собираешься спать здесь? – спросил он с отвращением.

Я пожала плечами, вглядываясь в непроглядную темноту чердака, пытаясь прикинуть, ударюсь ли головой о наклонный потолок, если выпрямлюсь во весь рост.

– Полагаю, здесь достаточно грязно и уныло, как раз так, как тебе нравится. Открой окно, – потребовал он тоном, не предполагающим промедления. – Ты можешь благоденствовать в этих мерзких миазмах, но я не обязан задыхаться до смерти, пока ты это делаешь.

Я решила не заострять внимание на том, что Восставший уже мертв. Поэтому подошла к двери и распахнула ее. Когда внутрь хлынул чистый солнечный свет и поток холодного, свежего воздуха, Восставший расслабился. Выглянув, я увидела, что Жан все еще стоит во дворе внизу. Он шел следом за Чарльзом и мной до самой конюшни.

Чарльз тоже все еще был там, бесцельно слоняясь по грязному двору, пиная куски соломы и бессмысленно рассматривая цыплят. Тянул время.

– Я ухожу, Жан, – сказал он наконец.

Жан не пошевелился. Мне была видна только макушка его обритой, пораженной скверной головы, но и этого было достаточно, чтобы понять, что он не обращает внимания на Чарльза, уставившись в пустоту.

Солдат посмотрел вниз и глубоко вздохнул, успокаиваясь. Затем он расправил плечи и поднял голову.

– Ладно, Жан. Может быть, завтра.

Он подошел к другу и похлопал его по руке, после чего отправился за своим мечом, который я спрятала за корытом с водой. Я смотрела, как он уходит, подавленный.

Возможно, Жан не стал бы одержимым, если бы я проснулась чуть раньше и быстрее добралась до Бонсанта. Их друг Роланд мог бы не умереть.

Если бы я не сделала остановку, чтобы съесть те яблоки, если бы не задержалась, глядя на город на горизонте…

Я могла свести себя с ума подобными мыслями. С той силой, что обладала сейчас, я могла измерять каждый выбор, сделанный мной, в человеческих жизнях.

На меня навалилась усталость. Я сползла по стене, чувствуя, как занозы цепляются за мой плащ, и рухнула на сено. Глаза были словно запорошены песком. Я зажмурилась, прежде чем подать голос.

– Теперь мы можем разговаривать. Жану ничего не услышать оттуда.

– Что, если я не хочу?

– Ты всегда хочешь болтать. – К этому времени я уже многое знала о Восставшем.

– Возможно, я мог бы воспользоваться минуткой покоя и тишины в те редкие моменты, когда ты не пытаешься убить себя.

– Не думаю, что ты прав насчет того, что Леандр контролирует духов, – ответила я, не обращая внимания на его последнюю реплику. – Они напали на него, когда устроили засаду на повозку. А в Наймсе он был удивлен, узнав об одержимых солдатах.

– Я не говорил, что он их контролирует, – огрызнулся Восставший. – Не все время, по крайней мере. Я сказал, что он практиковал Старую Магию. Ты знаешь хоть что-нибудь о Старой Магии? Это изначально нестабильное искусство. Если у нее и есть одно правило, то это то, что она всегда…

– Обращается против тех, кто ее применяет, – перебила я, удивленная тем, что ответ оказался на кончике моего языка. – Как это случилось с Королем Воронов.

Теперь, когда я вернулась к тем воспоминаниям – к Леандру, стоящему со сложенным письмом в руках, – удивление не казалось мне совсем уж подходящим словом. Он не был удивлен. Он был в ярости. Словно…

– То, что он оказывает на них влияние, не означает, что он имеет над ними полную власть. Предположим, он приказывает группе духов уничтожить реликвию святой Евгении. Они терпят неудачу в этой попытке. Тогда священник обретает реликвию и больше не считает, что ее нужно уничтожать. Но он не приказал выжившим духам оставить попытки; не сообразил, что должен это сделать. И тут его ждет неприятный сюрприз, когда они нападают на него, потому что реликвия у него. Неважно, что он тот, кто совершил ритуал, – его приказы предельно ясны. Уничтожить реликвию. Они будут продолжать попытки, пока не добьются успеха или пока их самих не уничтожат.

– А одержимые солдаты… Он мог приказать духам сделать что-то, но не отдавал им распоряжений вселяться в людей. Только если он не запретил это напрямую.