Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны - Салма Кальк Страница 38

Элоиза искренне желала Анне, чтобы в новой школе у неё всё было хорошо.

В четверг наконец-то возобновились тренировки. Это было счастье, просто счастье. На радостях Элоиза умотала себя до того, что с трудом доехала до дому.

И всё это время её ненавязчиво опекали то Анна, то Лодовико — смотрели внимательно, спрашивали — что она ест и ест ли вообще, как себя чувствует. Она отвечала, что всё нормально, и шла дальше.

А потом наступила пятница, и плотину прорвало. В ленту «под крылом» выложили фоточку — как все они на прошлой неделе приехали в Остию и фотографировались толпой на террасе отеля. И они с Себастьеном — рядом, смотрят друг на друга и улыбаются, только что не в обнимку. И это было как та пуля, выпущенная с близкого расстояния.

Миллион ненужных и вредных сейчас воспоминаний только того и ждал — их разговоры, их прогулки, их совместные дела, их квест по Парижу, их две недели в его комнатах, их ночи… Господи, да что же это такое, почему даже работа не спасает?

* * *

Себастьяно лежал на диване в своей гостиной, перед телевизором, который что-то показывал, и никак не мог сосредоточиться на экране.

В среду вернулся Бруно, осмотрел его очень тщательно и сказал, что выздоровление идёт в пределах нормы. Слабость? А он что вообще хотел? Ему не царапину дезинфицировали, ему брюшную полость зашивали. Но подержал до четверга под присмотром, а потом разрешил мигрировать к себе.

Карло и Октавио помогли Себастьяно перебраться домой, и предложили составить компанию в ничегонеделании, но он прогнал их работать. И честно ничего не делал весь остаток четверга и почти всю пятницу.

Конечно, и Лодовико, и Карло рассказывали о происходящем во дворце, но ничего особенного не происходило. Как всегда — то густо, то пусто.

Впрочем, и хорошо, что всё спокойно. Потому что он устаёт и от физической нагрузки, даже минимальной, и от болтовни устаёт едва ли не больше.

Попробовал связаться с родственниками — а то его уже потеряли. Мать звонила в понедельник, хотела высказать всё, что думала про его отсутствие на воскресном обеде, но ему было немного не до того, о чём он честно и сообщил, правда, без подробностей. Дочь спрашивала, куда он потерялся, слала смайлы и сердечки. Потом ещё звонил Марио, он рассказал, что бабушка была очень злая, и хотел узнать — не случилось ли чего. Себастьяно зачем-то рассказал — что да, случилось, но уже всё в порядке. То есть — постепенно приходит в норму. Да, бабушке можно рассказать. Нет, приходить не нужно, ему пока ещё тяжело долго общаться с кем бы то ни было, а как станет попроще — он сам приедет. Звонить можно.

Но даже телефонные разговоры даются тяжеловато.

Идеальным занятием виделось — помолчать с Элоизой. Полежать рядом, подремать. Обнять её, и пусть дышит куда-нибудь в плечо или в шею, или в ухо. Перебирает его волосы. Гладит щёку. Просто смотрит, или даже не смотрит. Сидела бы тут, читала бы книгу, пила кофе. От неё бы пахло — кофе, и немного духами, и ещё каким-нибудь хитрым зельем, которым она моется или мажется. Просто она есть, и просто рядом.

Но Элоиза не появлялась со вторника. Видимо, Бруно вернулся, и ей больше незачем его навещать — он в хороших руках.

После многих часов наедине с собой Себастьяно, в принципе, понимал, что произошло в воскресенье. Видимо, сомнения копились уже некоторое время — эй, неужели он переоценил себя? Но сначала те фотографии и тот человек, с которым вместе она снималась, и который в итоге породил кучу проблем, но не смог с ними справиться. Потом — очередной отказ в ответ на его предложение съехать из дворца и жить вместе. И вот теперь ещё один потрёпанный субъект, с которым она радостно смеётся и, похоже, вспоминает какое-то общее прошлое.

Там, в Остии, Себастьяно вышел на террасу в препротивнейшем расположении духа. Звёзды так сошлись? Или вправду давно уже не срывался ни на кого, вот и вылезло?

Сама по себе ни одна из трёх ситуаций воскресенья его злости не стоила. Ни утренние переговоры — ну подумаешь, упрямый дурак попался, бывает. Ни вечерняя встреча — там ему и вправду делать было нечего, Карло с парнями сам бы справился. Ни встреча Элоизы с кем-то там — она же распрощалась с тем человеком и пришла в итоге к нему. Он что-то такое предполагал — что она придёт, улыбнётся, и всё станет нормально, как-то же у неё это получается. Одним взглядом, одним вздохом. И она ведь пришла, да. Но — не готовая выслушивать и сочувствовать, а с чем-то своим. Своим, не его. Наполненная этим своим до краёв, ничего больше не поместится. А где тогда в этой задаче он, спрашивается?

Ну так если вместе, то ведь не только своё, а ещё и её, и так всегда. Наверное, живи он с Челией, как все люди с жёнами живут, а не краткими наездами — он бы об этом знал не понаслышке, и осознал бы такую простую вещь уже давно, а не на пятом десятке, получив нож под рёбра. Но тогда велик шанс, что и до сих пор бы с ней жили, горько усмехнулся Себастьяно, когда до него дошла эта мысль. И не было бы в его жизни никакой Элоизы. И он не узнал бы чего-то необыкновенного и очень важного лично для него.

Вообще уже вечер, и не сходить ли к ней? Дорога долгая, но преодолимая. Ещё можно позвать кого-нибудь, чтобы опереться, и так дойти. Но дома ли она? И что скажет, увидев, что он явился к ней без приглашения?

Звонить и проситься казалось неправильным. Или не ответит, или откажет. Писать в почту или «под крыло» тоже неудачная идея — во-первых, может до понедельника не прочитать. А во-вторых, Себастьяно хорошо помнил летнюю историю со взломом их переписки доблестными сотрудниками. С наилучшими намерениями, конечно же. Ему не хотелось служить учебным пособием по угроблению отношений для местной молодёжи.

Уж если и говорить — то только лицом к лицу. Наверное, ещё один шанс у него есть?

Себастьяно дотянулся до пульта и выключил телевизор. Потом застегнул фиксирующий пояс, поднялся и дошёл до письменного стола в кабинете. В ящике стола нашлась чистая бумага — отлично. Пишущая ручка тоже нашлась.

Попробуем так. И посмотрим, выгорит или нет.