Феникс. Возродиться из пепла - Бекки Чейз Страница 38

— Одна рука под гардой[1], другая — у навершия[2], — морщится Люцифер, когда я в очередной раз неправильно перехватываю громоздкую рукоять.

Меч архидемона кажется тяжелым даже для опытного бойца, что уж говорить о таком новичке, как я. Спина под доспехами взмокла, предплечья гудят, шея затекла, но гордость не позволяет попросить о передышке.

— Извини, — я возвращаюсь в защитную стойку.

В зале для упражнений темно, но даже в свете чадящих факелов я вижу в зеркальной стене, что меня шатает. Застывший рядом Люцифер похож на карателя с фрески — суровый и непоколебимый — бицепсы напряжены, но меч даже не дрогнет, словно стал частью его самого. Рядом с ним я выгляжу как кривое дерево. Если демоны должны в совершенстве владеть всеми видами оружия, мне не дождаться Обращения ада.

— Мы не перейдем к базовым ударам, пока ты не научишься держать меч, — Люцифер с самого утра не в духе, и цепляется по поводу и без. — И хватит им размахивать, иначе отрубишь собственные крылья!

— Я до них даже не дотянулась! — не стерпев, огрызаюсь я.

В начале тренировки мне еще удавалось копировать движения, но сейчас я настолько устала, что не чувствую разницы между защитой и атакой.

— Не откидывайся назад, — продолжает поучать он. — Корпус ровно. Черт возьми, Райли, ты решила провалить испытание еще до его начала? Не надоело быть никчемной?

А вчера говорил, что у меня есть потенциал. Как же раздражают эти бесконечные эмоциональные качели! Люцифер вымещает злость, и я догадываюсь о настоящей причине придирок.

— Необязательно отыгрываться на мне, — дрожащей от напряжения ладонью я вытираю со лба пот и снова поднимаю меч. — Я же не сказала Ромуилу «да».

— Ты не сказала «нет», — со злостью хмыкает Люцифер.

«Leve fit, quod bene fertur onus»[3].

Переливающаяся на солнце надпись тянется через всю стену, проходит под фресками с мучениками и упирается в книжный шкаф.

С другой стороны от него мозаикой выложено не менее пафосное:

«Levius fit patientia quidquid colrigere est nefas»[4].

Весь кабинет Ромуила — образец добродетели, вот только отнюдь не аскетической. Псалмы вышиты на дорогих гобеленах, целебные отвары разлиты в позолоченные склянки, а старинные фолианты в ручных переплетах разложены на подставках, инкрустированных слоновой костью.

— Вы хотели меня видеть? — я мнусь у порога, не решаясь пройти дальше.

— Да, Иви, присаживайся, — отложив свиток, Ромуил поднимается из-за стола и приглашающим жестом указывает на ближайшее кресло.

Устроившись на краешке бархатной подушки с серебряной тесьмой, я замираю. Я никогда не была у Ромуила на хорошем счету, поэтому готовлюсь к худшему — прячу мысли за плотной завесой и жду нравоучений.

— Предложение Сатаны оказалось неожиданным для всех, — начинает он, перекладывая перо из одной руки в другую. — Я знаю, что зачастую необращенные боятся отказать, опасаясь его гнева. Мы здесь одни, нас никто не услышит, поэтому можешь говорить, не таясь. Хочешь ли ты принять сторону ада?

— Я еще не проявила себя, — уклончиво отвечаю я. — И не знаю, каков мой путь… Надеялась, что тренировки это покажут.

— Скромность и честность — достойные черты, — кивает Ромуил и добавляет с натянутой улыбкой: — Для небес.

Я в панике отвожу взгляд. Чего он добивается? Зачем переубеждает? Неужели его… попросила мама?

— Если тебя заставляют, не бойся об этом сказать. Мне ты можешь довериться.

Это написала и она. Но как доверять тому, кто назвал тебя слабой? Тому, кто скрывает от учеников о побеге из ада, наплевав на их безопасность. Тому, кто плетет интриги.

— Я не буду давить, — понимающе добавляет он. — Подумай хорошенько и возвращайся с ответом.

— Благодарю за заботу, — бормочу я и сбегаю из кабинета, едва Ромуил отворачивается.

— Я могла вообще не рассказывать тебе о нашем разговоре! —  с досадой я опускаю меч и устало опираюсь на крестовину. — Да и что в нем особенного?

— А ты не понимаешь? — алые глаза ехидно прищуриваются. — За последние двадцать земных лет количество ангелов увеличилось втрое. Всех необращенных, кто хоть немного сомневается, убеждают принять сторону небес. А теперь взялись за тех, кого выбрал Сатана.

— Вряд ли твоему отцу нужны неуверенные демоны, — возражаю я, но этот аргумент не считается веским.

Взмахом ладони Люцифер прекращает спор и оставляет меня отрабатывать удары на чучеле.

Его совершенно не заботит мысль, как я вернусь в замок одна. Да и я сама об этом не задумываюсь — меня больше волнует неоконченная тренировка. Ладно, справлюсь и без соглядатаев. Как там было в «Стратегиях и тактиках»? Правая рука задает направление движения, левая работает как рычаг. Сняв доспехи, я разминаю плечи и рублю на выдохе, изо всех сил. С каждым ударом лезвие вонзается в шею или оскаленную морду чучела, а я представляю то лицо Ромуила, то Люцифера.

Вы оба. Меня. Бесите!

Меч со свистом рассекает воздух, щепки разлетаются во все стороны, гулкое эхо наполняет зал. Кажется, это длится вечность, а может и всего секунду. Я больше не ориентируюсь во времени и с яростью вкладываюсь в каждый замах, пока не сводит мышцы. Боль возвращает меня к реальности. Я чувствую, как горит истертая кожа ладоней, а спину перекосило, словно я перетаскивала мешки с камнями. Пора заканчивать. Я убираю меч в стойку с ножнами и иду в соседний зал к Зепару и Сиине — придется присоединиться к ним, чтобы не нарушать запрет директора.