И.о. Бабы-яги - Анастасия Никитина Страница 38

Во двор я той ночью так и не вышла. Илья больше не выкликал хозяйку лесной избушки, и я охотно поверила коту, что это, возможно, и вовсе пересмешник развлекался, и вообще утро вечера мудренее.

Но утром с первыми лучами солнца из-за частокола снова прилетел чертов зов:

— Хозяйка!

Проснуться-то я проснулась, а вот к калитке не пошла: никаких гостей я видеть не желала. Да и обозлилась, что греха таить. Что, раз я Баба-яга, то мне и спать уже не положено?! Благо избушка стояла к калитке задней стеной, и я, пользуясь тем, что меня не видно, сбегала на огород и набрала огурцов с помидорами себе на завтрак. Салатик, сварганенный на скорую руку, унял бурчащий живот и слегка примирил меня с действительностью.

— Как думаешь, зачем он вернулся? — спросила я у Васьки, задумчиво потягивая из глиняной кружки ключевую воду.

— А бесы его знают, — сердито проворчал кот.

— Может, забыл чего?

— Нечего ему тут забывать. Я банника спрашивал — голь перекатная. Всего добра — одна котомка.

— И конь.

— Думаешь, коня забыл? — насмешливо прищурился Васька.

— Конь не его, — фыркнула я и рассказала коту про свой конфуз на болоте. — Ворованный конь, похоже.

— Да не… Это Илюшку, видать, князь в поход снарядил. Так часто делают.

— Узнать бы, зачем им этот поход понадобился. — Я простучала ногтями по кромке кружки какой-то бравурный марш. Известие, что мой лесной знакомец, возможно, и не конокрад вовсе, меня неожиданно обрадовало. Но задумываться над этим мне было некогда. — Так ведь не скажет. А если и скажет, то правду ли?

— Не вздумай его обратно пустить, — предупредил Васька. — Слово Яги крепче гранита. Сказала с яблочком возвращаться, значит, так тому и быть.

— А ничего, что яблочко тут растет? — покачала головой я. — И еще лет десять расти будет. Заведомо невыполнимое задание получается.

— А это уже не твои проблемы. Взялся за гуж — не говори, что не дюж.

Я не стала читать коту лекции о морали. Тем более что все равно не собиралась пускать Илью обратно. Сказать ему мне было нечего, как, впрочем, и дать. Класть на алтарь справедливости собственную голову хоть в виде лесной нечисти, хоть в роли потерянной княжны Василисы я была не готова.

«Скорей бы уже Яга со своих курортов вернулась», — проворчала я себе под нос, расслабленно вытягивая ноги под столом.

— Хозяйка!

«Хоть бы она вообще вернулась, — поправилась я, со вздохом поднимаясь. — Я бы на ее месте очень хорошо подумала, стоит ли!»

— Заходи, Ростислав! — крикнула я, пришлепнув на место нос Яги и высунувшись в окошко.

Витязь, еще в первый день привлекший мое внимание каким-то основательным спокойствием и вдумчивостью, несвойственными другим обалдуям в чешуе, вошел во двор, аккуратно прикрыв за собой калитку. Вопреки смутным опасениям, он пришел один и ошивавшийся где-то там за частоколом Илюшка с ним не просочился. «Значит, и правда не войти сюда без моего разрешения, — отметила я, натянув вчерашний сарафан прямо на широкую рубаху, в которой спала. — Надо повнимательнее за языком следить, когда гостей приглашаю».

Я накинула на плечи волшебную шаль и вышла во двор к гостю. Несколько часов мы провели за большим столом под яблоней, обсуждая будущую полосу препятствий. Голова у витязя оказалась светлой, и мою идею он ухватил сразу. А вот йотом началось бурное обсуждение каждого этапа. До финального плана мы договорились только тогда, когда под калиткой уже собрались все тридцать два балбеса с мисками наперевес.

Накормив эту братию сырниками и прихватизировав пяток богатырей для домашних дел, остальных я отпустила вместе с Ростиславом. Подняв гам, как стая добравшихся до помойки ворон, они потащили на взморье пожертвованные мной бревна. Сомневаться в том, что вскорости там вырастет целый тренировочный городок, не приходилось. Витязи, хоть и вели себя порой как разгулявшиеся дети, руками работать умели и любили.

Свою пятерку я разогнала по двору. Двое отправились докапывать картошку. Еще двое — косить вымахавшую за ночь траву. А один, самый невезучий, засел чистить овощи на вечернее рагу. С удовлетворением понаблюдав за их суетой с полчаса, я вернулась в избушку и снова позвала Ваську. За утро светлая макушка Ильи мелькала за калиткой несколько раз, и с этим надо было что-то делать.

— Что делать, что делать, — фыркнул кот. — Горыныча высвисти, он тебя быстро от такого соседства избавит.

— В смысле? — опешила я.

— А что такого? Ты от Илюшки избавиться хочешь? А у Горыныча одна мысль на троих — поесть бы. Головы у Змеюшки три. Жрет, соответственно, в три горла. Но ему Яга запретила без своего дозволения путников трогать. Вот и летает голодный. А так и свое дело решишь, и животинку порадуешь…

— Нет, нет! — перебила я. — Не такими кардинальными методами!

— Тогда Лешему скажи. У вас с ним вроде как мир? Пусть заведет незваного гостя подальше. Пока тот выберется, пока то да се, и Яга с куророртов вернется…

— Леший, пожалуй что и заведет, — нахмурилась я. — Только утопиться Илья и без Лешего успеет. Он по болоту ходить не умеет.

— А тебе-то что за дело?

— Так, все! — обозлилась я. — Еще только не хватало начать смертные приговоры направо и налево раздавать! Давай что-нибудь попроще и погуманнее.

— А это как? — Васька склонил набок лобастую башку и посмотрел на меня с искренним интересом.

— Без неизбежного «мементо мори» в финале, — буркнула я и от дальнейших вопросов просто отмахнулась. И так было понятно, что кот мне не помощник.