Адель и 40 оборотней - Екатерина Бакулина Страница 38

Олин мягко улыбнулся.

— Я постараюсь… — но вдруг задумался о чем-то, склонив голову на бок, сжав губы. — А подожди немного здесь? Я быстро.

Вдруг вскочил и убежал куда-то. К себе?

Это было даже забавно немного. Потому что он вернулся с бутылкой вина, двумя стаканами и миской… там орешки, финики, сушеные яблоки.

— Бокалов, извини, нет, только стаканы, — глянул задумчиво. — Если голодная, я могу что-нибудь посущественнее найти. Хочешь?

— Нет, — я улыбнулась. — Орешки как раз. Думаешь, не ждать, а устроить это приятное место прямо здесь?

— Да, — он пожал плечами. — Разве плохо? Ночь, тихо, тепло, звезды… Но это не значит, Дел, что потом никуда не пойдем. Просто сейчас… некоторые вещи не стоит слишком откладывать. Никогда не знаешь, как повернется…

Он облизал губы и, кажется, немного смутился, вышло двусмысленно. Взялся открывать бутылку с вином.

Я вдруг подумала, что была бы не против, если мы не будем откладывать не только свидание, но и то, что может быть потом. Что если у нас не будет больше возможности посидеть вот так.

Олин налил в стаканы, один протянул мне. Сам сел рядом.

— За твою практику, Дел.

Улыбнулся.

Неожиданно вышло с практикой. Кто бы мог подумать, что я попаду так.

— Ты отлично справилась, — сказал Олин. Так, словно все закончилось уже сейчас. Словно больше ничего не будет.

Мы выпили вина. Очень хорошее, немного терпкое…

Я вдруг поняла, что не знаю, что сказать.

— Значит, тебе учиться еще четыре года? — сказал он, думая о чем-то своем. Тонкая черточка пролегла между бровей.

— Да. Четыре. И год обязательной стажировки. Потом еще три года надо отработать там, куда пошлют, я ведь учусь за государственный счет.

Скоро мы расстанемся и больше не увидимся никогда.

Когда я закончу учебу и стажировку, мне будет тридцать. А потом…

Зачем я думаю об этом?

Маги, получившие диплом академии, особенно женщины, редко заводят семью. После училища — почти как обычные люди, а высшие… боевые маги — совсем никак. Магия проходит сквозь тело, истощает силы и в таких объемах несовместима с беременность, с материнством. Для Руты все иначе, она медик в любом случае, с магией или без. Я тоже, но… А оставить магию ради семьи на несколько лет — значит, поставить крест на карьере, потом все придется заново.

Я знала об этом всегда, но почему-то именно сейчас это кажется так несправедливо.

В моей жизни может быть много мужчин, случайных и неслучайных, но семьи не будет.

Зачем я думаю об этом…

И даже Олин — у нас ведь ничего не было, так, поцеловались один разок… он ничего мне не предлагал, ничего такого не говорил… это их волчьи игры и ничего серьезного. Просто соревнование, кто победит… Зачем я…

Нит, моя соседка по комнате, говорила, что нужно не избегать отношений, а наоборот. Чем больше будет мужчин, тем проще расставания будут даваться в очередной раз. Проще забыть и закрыть глаза на будущее. «Получай удовольствие сегодня. По крайней мере, будет что вспомнить в старости».

И Олин отлично понимает это. Он сейчас так смотрит на меня… так странно. Для него я тоже одна из многих, иначе Нико не стал бы спорить. Он умеет завоевывать внимание девушек.

Наверно, надо о чем-то поговорить, но все слова разом исчезли из головы. Я не знаю, что сказать.

— А чем бы ты хотела заниматься потом, когда получишь диплом? — спросил он. Мне кажется, даже не потому, что хотел знать, а потому что неловкая пауза затянулась.

Откуда неловкость? Болтовня с ним всегда давалась так легко…

— Не знаю, — сказала я. — В Лойлак наверно, там дикие места и бескрайние просторы, и боевая магия нужна не для войны, а для безопасности поселенцев на новых землях. Еще мы, с моей подругой, думали, что отлично было бы устроиться в частную охрану. Магам на такой работе хорошо платят и… спокойнее…

И не нужно никого убивать.

На самом деле, война всегда пугала меня. Даже не тем, что могут убить, а тем, что придется убивать мне. Я не готова.

— В охрану — отличная идея, — Олин кивнул, мне показалось, в его глазах даже искра мелькнула, что-то он придумал такое…

Протянул руку, осторожно коснулся моих пальцев.

Я невольно замерла.

— А как представляешь свое будущее ты?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Наверно, я никогда об этом не думал, скорее, плыл по течению. Мой отец военный, и мой брат, и куда же мне было еще деваться? А потом — куда направят.

Он погладил мои пальцы, так нежно. Тепло в его взгляде.

Надо жить сегодняшним днем…

Я немного подвинулась к нему ближе, давая понять, что вовсе не против.

И вдруг, словно что-то задело его. Олин убрал руку, даже чуть подобрался.

— Дел… я не… дело ведь не в Нико, не в играх, не в его подначках… — он облизал губы. — Ты очень нравишься мне.

— Я знаю, что не в играх, — сказала тихо. — Ты мне тоже нравишься… Мне было бы жаль расстаться и… если вот так все и закончится.

— Не узнав друг друга поближе? — он все же улыбнулся, снова потянулся ко мне.

— Да, — призналась я.

Искорки сверкнули в его глазах.

Я протянула руку, осторожно дотронулась до свежих шрамов на его лице.

— Болит?

— Нет.

Он мотнул головой, едва заметно фыркнул, улыбнулся. Так или иначе, но эту драку с Нико он выиграл, получив меня, как приз. И даже не важно, спорил он или нет… сейчас уже совсем ничего не важно.

Он пододвинулся ко мне ближе, и я даже сама не успела понять, как оказалась у него на коленях. Это я сама залезла? Он затащил? Олин уже целовал меня, и так хотелось еще, голова шла кругом. Его пальцы гладили мою спину.

Все было совсем не так, как в первый раз, я даже не могу сказать, в чем разница, но сейчас иначе — как-то совсем по-взрослому, по-настоящему. Не минутное заигрывание, не игра, я чувствовала, как огнем обжигает внутри. Желание, которому невозможно сопротивляться.

Чувствовала, как его дыхание становится чаще, сбивается, и нетерпеливо подрагивают пальцы. Еще немного, и он начнет раздевать меня прямо здесь, и я даже не уверена, что у меня будут силы сопротивляться. Это так неожиданно хорошо.

— Может быть… а… Дел… — он пытается что-то сказать мне, но снова тянется за поцелуем, не оторваться, закрыв глаза от удовольствия. — Может быть, мы пойдем ко мне?

— Давай, — шепотом говорю я, замирает сердце и как-то сжимается внутри. Потому что это тот самый последний шаг, однозначный.