Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс Страница 38

Вера не сдержала недоверчивую гримасу, Георг с грустным пониманием кивнул, допил бокал, громко припечатал его к столу и сказал:

— Ты четырнадцатая.

Она подняла брови с неуверенной улыбкой, он кивнул:

— Он угробил тринадцать человек Призванных, ты четырнадцатая. Хорошо держишься, обычно большинство умирает в первую неделю-две.

Вера помнила, министр говорил об этом. Но о том, сколько у него было Призванных, не говорил.

— Ты вообще ни капли не боишься? — нервно рассмеялся Георг, потер лицо, взлохматил волосы, они сбились мягкими волнами, сделав его еще младше и еще мягче на вид. — Вера, он людей убивает. Не только мечом. Он их до самоубийства доводит. Одна девушка выпрыгнула из вот этого вот окна, — он обличающе указал на окно возле двери в библиотеку, Вера опустила глаза, но тут же подняла — не хотела ничего пропустить. Король допил, налил, бледное лицо покрывалось лихорадочным румянцем, глаза становились все безумнее. — Он сам трижды выступал "якорем". Остальных украл, как тебя. Одна из тех, кого он лично призвал, была очень на тебя похожа, она на третий день умерла, и ее тела он никому не показал, одни боги знают, что он с ней сделал. Так что бойся, Вера, бойся. Целее будешь.

Она медленно опустила взгляд на чашку в руках. To ли увидела, то ли додумала кремовый след губ на дальней стороне чашки.

"Дистанция. Короткая, но дистанция.

Надо ли ее проходить?

Сколько человек уже ее прошло?"

Король мрачно пил вино как воду, смотрел в огонь, на лице дрожали, молниеносно сменяясь, настолько разные выражения, что она едва успевала их уловить — злость, обида, зависть, обида, грусть, обида, злость, обида, обида…

— А кто воспитывал тебя? — мягко спросила Вера.

Он дернулся, нервно улыбнулся, допил бокал и наклонился за бутылкой, когда выпрямился, лицо уже было спокойное, немного грустное, с ноткой ностальгии.

— Отец, бабушка, сестры. Больше всего отец, днем, а вечерами я слонялся по женскому крылу и заходил куда приглашали, во дворце в разное время жили родственники отца и матери, иногда пару месяцев, иногда годами, у мамы было много сестер и кузин, у отца были более дальние родственники, они привозили своих детей, я играл с ними. Пока не женился. — Он отпил вина, посмотрел в бокал, рассмеялся как сумасшедший и потер глаза, с истерическим всхлипом выдавил сквозь смех: — Самая большая подстава в моей жизни! Как ловко меня надули, как цинично, а? Чертов Рубен… Если бы я знал! Да только кто же мне расскажет, тринадцатилетнему… Эх, за добрые советы, Вера, как их мало.

Она подняла бокал, стеклянные бока выдали неприятный глухой звяк, Георг залпом опрокинул все, она тронула губами край и поставила на стол, эта гадость даже воняла какой-то травой, так пахли садовые перчатки после того, как ими полдня рвали колючие сорняки.

— Как умер ваш отец? — мягко спросила Вера, — он же был не старый…

— Не старый, — понурился Георг, уставился в пустой бокал, медленно качаясь как юла, теряющая скорость, кивнул: — У него было отменное здоровье. Его отравил цыньянский посол. Точнее, Четырех Провинций посол. У них есть такой яд, — он сосредоточенно смотрел в бокал, как будто там было написано, что он должен говорить, но почему-то никак не может разобрать. Пауза затягивалась, Вера еще тише спросила:

— Ты остался один?

— Один! — Георг запрокинул голову и рассмеялся в потолок, поставил бокал, налил еще, внезапно поняв, что в бутылке осталось очень мало, и допил из бутылки, поставил ее на пол, она упала, он махнул рукой и откинулся на спинку кресла, вращая в руках бокал, пролил немного на одежду, тихо ругнулся, отпил, чтобы не было так до края. Посмотрел на Веру и сказал: — Лучше бы я был один. Вокруг меня собралась такая свора гончих, что я не знал, куда бежать. Мне было двенадцать лет, Вера. Чем ты занималась в двенадцать лет?

— В школу ходила.

— А я страной правил. Огромной, сильной страной. После войны. Совет министров, который отец держал в страхе, вместо великого военачальника получил ребенка, которого можно вообще не брать во внимание. Четыре Провинции, которые смиренно выполняли все требования и пикнуть боялись при отце, при мне вдруг откопали из сундуков национальную гордость и уважение к традициям, к своим. Восточные племена, которые вроде как независимые государства под Нашим патронатом, вдруг обнаружили, что они — данники Карна, и объявили, что они свободный народ и дань платить отказываются. Северные графства за один день вдруг стали разговаривать на другом языке, и документы присылать стали на другом языке, я в то время понятия не имел, что это вообще за язык, мне объяснили потом, что это один из северских диалектов, они на нем разговаривали двести лет назад, до того, как мы их якобы захватили. На самом деле, присоединение было полностью добровольным, у них был голод, в который раз, Карн их кормит. А они внезапно от Карна отгородились языковым барьером и каменной стеной, за пару месяцев построили. Это было непрерывное безумие, это не школа, где звенит звонок и ты становишься свободен, это не прекращалось. Регент не выходил из запоя, он даже почту не читал, а я ходил по министерству привидением и подслушивал под дверями — какой кусок моей страны сегодня с ума сошел. И тут мне Рубен предлагает отличный выход — избавиться от регента, вернуть корону и переложить проблемы на плечи взрослого, рассудительного и доброго человека — своей дочери Мейрис. Он привел ее ко мне знакомиться, мы проговорили о стране несколько часов, она мне так понравилась, такая умная, понимающая, красивая… Я решил вручить ей свою жизнь и малую корону. А она почему-то взяла большую. Мою.

Он поставил бокал и наклонился за бутылкой, Вера вылила ему остаток своего вина, переставив свой бокал так, чтобы его было не видно сразу, король достал пустую бутылку и с мрачноватой улыбкой перевернул вверх ногами, потряс, вздохнул и по высокой дуге бросил за спину.

Судя по звуку, она не разбилась, но Вера все равно обернулась с раскрытым ртом, Георг рассмеялся, достал из-под кресла вторую бутылку и стал ногтем отковыривать воск с пробки, посмотрел на этикетку и по слогам зачитал:

— Розовое весеннее, дом Апь-Патель. Любишь розовое?

Она не ответила, ей казалось, он уже со второго бокала разговаривает сам с собой. "Или с подслушивающими устройствами.

Интересно, он знает о них?"

— Черт, — Георг с досадой посмотрел на ноготь, под который, похоже, загнал кусок воска глубже, чем хотелось бы. Неохотно встал, добрел до двери, снял ботинок и стал опять строить систему бытового использования гидроудара. Вера тихо прочистила горло и сказала:

— У меня есть штопор.

— Нет у Шена штопора! — заявил король, стукнув по стене ботинком, уронил бутылку, стал ее ловить на полу, бурча: — Шен у нас такое не пьет, он пьет только наследие Тедди, от которого с одного бокала свалиться можно. Он и Тедди у меня забрал, сволочь, как только понял, что Тедди нравится со мной играть, сразу предложил ему вместе уехать в путешествие на кораблях, он знал, что Тедди очень хочет, давно, и использовал это. Отец запретил, а они сговорились и сбежали, их полгода почти не было, только письма приходили из разных портов. — Он наконец поймал бутылку, сел на пол, в одной руке держа ботинок, в другой вино. — Если бы я так сбежал, он бы меня убил. А Шена поругал и простил, и даже переписывался с ним, и вечерами за столом хвастался его подвигами перед придворными, с такой гордостью. Он всегда им гордился, на весь дворец объявлял о любом его успехе, все его победы праздновал как свои. Шен выиграл чемпионат мира по фехтованию мечом — открывайте десятилетнее вино! Шен выиграл чемпионат мира по фехтованию двумя мечами — открывайте двадцатилетнее! Шен шкуру тигра притащил — о, великий охотник, постелите в кабинете! И каждый раз, когда я приходил к нему в кабинет, я видел эту проклятую шкуру. Я с ним один раз даже решил поговорить об этом, рассказал, что мне больно видеть на каждом шагу свидетельства превосходства ублюдка надо мной, законным наследником. А отец ответил, что я должен мыслить как политик, не рваться к недостижимым вещам, а использовать доступное на полную мощность, и что Шен не просто бастард, а мой брат, и что когда я вырасту и взойду на трон, он станет моей поддержкой и опорой, и если знать будет видеть силу Шена за моей спиной, мне будет легче править страной. Ты представляешь?