Магия разума - Галина Гончарова Страница 38

Не такой уж счастливый брак оказался у Ленера. Жених несчастной Асенны оказался неглуп и для начала решил отомстить Ленеру тем же способом – разрушить его брак. А супруга у Райлена мало того, что богатая, так еще и очень вспыльчивая.

Благодаря ее деньгам Ленер и начал водить караваны, это ведь не так просто начать.

Женщина, узнав об измене, обиделась. Видимо, раньше она просто подозревала, а теперь подозрения переросли в уверенность, вот и договорились два несчастья. Арок убил бы. Жена убивать мужа не хотела, только проучить и прочно посадить на цепь. Для этого она решила отравить всех коней. Тис – пакость ядовитая, а в дороге спасти никого не удалось бы.

Это громадный убыток, долги, Ленеру пришлось бы навеки распроститься с дорогой. Это от жены. А вот Ароку было мало такой простой мести. Ему нужна была смерть врага, лучше – тяжелая и мучительная, поэтому от него была подарком шайка разбойников, которая напала бы на нас той же ночью. Теперь-то не нападут.

На постоялом дворе мы задержались на три дня. Пока не прибыл отряд стражников из Астора. Забрать негодяев, проводить нас до города, чтобы беды не случилось, еще раз проверить окрестности – дело нужное. Город-то шахтерский, там никому беспорядки не нужны.

А еще не так давно шахтеры раскопали нечто интересное и хотели это что-то отправить в столицу. То ли чья-то могила, то ли еще что?

Ленер и сам не знал, просто пообещал перевезти груз.

И вновь поплыла под ногами серая лента дороги.

* * *

Вот в Асторе все и случилось.

До Дилайны еще два города. И все чаще с интересом поглядывал на меня Ленер. Я подозревала, что он предложит какую-нибудь сделку. А что?

Мой дар очень выгоден в караване. Кого-то расспросить, что-то узнать… только сейчас я поняла мудрость изречения «знающий – владеет миром». Только здесь.

Но связываться с Ленером мне не хотелось.

Я понимаю, что люди не слишком чистоплотны. И это я не о мытье, а о мыслях. В любом человеке проблескивали искры злости, жадности, негодования, даже Ракаши мне иногда не нравились. И Бирк, бывало, смотрел на Рену, словно на осеннюю муху, и Рена иногда вспыхивала яростью. А уж про Галикстов я вообще молчу – редкая пакость. Если говорить о доверии – я никому не могла бы здесь доверять, Ленеру в том числе.

Неприятное у меня ощущение осталось от того дня.

И от того допроса тоже. Арок ненавидел, а Ленер себя даже виноватым не чувствовал. Так, на пару минут, а потом сбросил все это с плеч, словно пылинку стряхнул.

Это ведь его поступок поставил всех нас под удар. Его поведение, его решение. Его – распущенность?

Наверное, можно и так сказать. Я не могла определиться до конца. Правильно мама говорила, что в жизни все сложно, и судить, рядить, рубить сплеча – нельзя. Никогда нельзя.

Что можно решить здесь и сейчас? Где справедливость?

С одной стороны, Ленер ничего такого не сделал. Он предложил, девушка не отказалась. Все было по доброй воле, по взаимному согласию и без насилия.

С другой – он женатый человек, который не хранит верность своим обетам, и девушка об этом знала. Разве порядочно они оба поступили?

С третьей – у них был ребенок. И девушка умерла, рожая его. А Ленер об этом даже не знал, просто потому, что не хотел знать. Ну и какую сторону надо увидеть? Человек – словно драгоценный камень, и ты не отделишь ни одну из его граней от остальных.

При этом Ленер хороший караванщик, да и человек вроде бы неплохой. Только мне он не нравится. Распрощаемся мы с ним – и правильно. Быстрее бы до места добраться.

* * *

– Шани!

Корс выглядел искренне встревоженным.

– Что случилось?

– Шани, у нас проблемы.

– Какие?

Корс замялся.

– Тут такое дело. Я от Ирша прятался, понимаешь?

Понимаю. От Галикстов я и сама готова была хоть куда спрятаться. Надоели они – хуже собачьего бреха. И одно и то же, одно и то же… Из разговора в разговор, из фразы в фразу.

Какие они благородные, какое кругом быдло, как их никто не понимает, не любит и не уважает. Хуже мошки, право слово. Ту хоть убить можно.

Ирш-младший тоже недалеко ушел от родителей. И Корсу его забавы были решительно не по нраву.

– И что Галикст сказал?

– Не он… Шань, а ты можешь посмотреть, что там было?

Я помотала головой.

– Корс, ты что? Я же не умею!

– А говорила – получилось?

– Это такое, которое наверху, – не слишком понятно объяснила я. – Вглубь я не лезла!

– И ко мне не лезь, не надо. Я попробую вспомнить, но так я все равно чего-то могу не сказать, а если все получится, ты сама послушаешь.

– А если не получится?

– Да все у тебя получится. – Брат рукой махнул. – Мама говорила, ты не просто талант, ты чудо.

Мне она ничего такого не говорила, так что я продолжала сомневаться.

– А если заметят?

Корс фыркнул и показал кивком головы на небольшую рощицу.

– Скажи, живот прихватило. А я к тебе прибегу. Вон к той осинке.

Я кивнула.

Вернулась к костру и уже через десять минут принялась жаловаться, что живот болит. А потом и ушла в темноту.

Корс уже ждал меня, сидя в развилке приметной раздвоенной осинки.

– Наконец-то.

– Как смогла, так и пришла, – огрызнулась я на братца.

Очень взрослый и серьезный мужчина спрыгнул с дерева, сунулся мне головой под мышку, на пару минут замер, впитывая в себя уверенность и спокойствие. Несколько минут мы молчали. Мне было страшно узнать, Корсу рассказать, но выбора не было.

Сейчас я что-то узнаю – и мир рухнет, разлетится цветными обломками витража. Что-то плохое, иначе Корс не стал бы так переживать.

– Шань, ты попробуй, посмотри. А если чего не поймешь, я потом перескажу? – предложил еще раз братик. И я решила попробовать.

Я буду очень осторожна, честное слово. И если что-то пойдет не так, сразу уйду. И глубоко не полезу. Сейчас я уже понимаю, как и что надо делать.

Это сродни ходьбе. Сначала робкие первые шаги, потом бег, потом и прыжки… я пока на уровне шагов, но ходить надо. Только очень-очень осторожно, чтобы ни себя не покалечить, ни других.

Я положила пальцы на виски Корса, заглянула в зеленые глаза братика – и провалилась в его воспоминания.

* * *

Как же надоел этот придурок Галикст! Чтоб его Темный сожрал, паразита! Играть с ним неинтересно, вечно он то жульничает, то обижается…

– Корт!