Без надежды на искупление - Майкл Флетчер Страница 37

– Хватит на то, чтобы обеспечить существование на старости лет.

Свои планы он раскрыл нечаянно, но ни Штелен, ни Вихтих, похоже, не заметили.

Вихтих сидел в седле с прямой спиной, и ветерок играл его безупречными волосами. Он был сама искренность.

– Думаю, вы недооцениваете, насколько ценным для вас будет то, что с вами величайший в мире фехтовальщик. Когда обо мне узнают, моя слава принесет нам всем любые блага.

– Но тебя-то больше интересуют те блага, что у баб под юбкой, – проворчала Штелен и улыбнулась Бедекту, сверкнув желтоватыми зубами.

То, как Вихтих умел принимать наиболее убедительную позу, предстать в выгодном свете и сказать самые подходящие слова, – все это составляло часть его могущества как гефаргайста. Бедект, помня об этом, отвернулся и сосредоточил внимание на реальной стороне ситуации. Этот ребенок, которому предстоит стать богом, даст ему шанс изменить жизнь. С него довольно постоянной игры в прятки, такой жизни, где, справившись с одной работенкой, нужно тут же подыскивать следующую.

– Ты отличный фехтовальщик, – сказал Бедект.

– Я луч…

– Но ты не настолько великий мастер. Я видел людей, которые порубили бы тебя в мгновение ока. Настоящие мастера.

Вихтих усмехнулся с невозмутимым видом.

– Ах ну да, но у них же нет моей силы гефаргайста…

– Ты не настолько могущественный гефаргайст. Если бы ты им был, я бы сейчас с тобой соглашался.

Вихтих резко закрыл рот. Он выглядел обиженным, но Бедект не стал на это реагировать; обида тоже была наигранной.

– Все твои попытки подорвать мою уверенность в себе безрезультатны, – сказал Вихтих сквозь зубы. – То, что ты сомневаешься во мне, делает меня сильнее. – Бедект понял, что Вихтих больше говорит для себя самого, чем обращается к собеседнику. – Те, о ком ты сказал, не пытались стать величайшими фехтовальщиками в мире. Им хватает того, что они прославились в своем краю. Они не способны так широко мыслить, как я. А еще ты, как всегда, забываешь: мне нужно убеждать не тебя, а простой народ. Они меня любят. Ты это знаешь. – Он раскинул руки в стороны, как будто принимая обращенные к нему восторги многолюдной толпы. – Каждый человек, который верит в меня, делает меня лучшим фехтовальщиком. – Он сердито проворчал, глядя на Бедекта: – А верят в меня многие. Вера определяет реальность. То, что не веришь ты, ничего не меняет.

Штелен смотрела с интересом, но ничего не говорила.

– Отлично, – сказал Бедект. Все то, что нес Вихтих, не имело никакого значения. – Когда-нибудь ты станешь величайшим фехтовальщиком. Но если ты вляпаешься в заварушку в Зельбстхасе, я зарежу тебя сам.

– Все мы здесь разумные люди, – не стал ему возражать Вихтих. – Кроме Штелен. Не волнуйся. Заходим, берем ребенка и исчезаем. Все делаем очень тихо.

Бедект отлично знал, что не следует верить ни одному слову. Нужно будет внимательно присмотреть за Вихтихом. С каких это пор его обязанности свелись к тому, чтобы нянчить опасных детишек? Он посмотрел на Штелен. Придет ли она в этом деле к нему на помощь?

– Если он полезет драться, я перережу ему горло, – пообещала она.

На лице Вихтиха снова изобразилось щенячье выражение, глаза подернулись дымкой; казалось, он расчувствовался.

– Ребята, я вас люблю. Лучших друзей, чем вы у меня, и не пожелаешь.

Они приблизились к Зельбстхасу настолько, что уже можно было хорошо разглядеть и город, и замок, даже некоторые шпили, вонзившиеся в небо. Бедект подумал, что эти чудеса архитектуры скорее возникли благодаря вере, чем были тщательно спланированы и созданы людьми. С этого расстояния цитадель казалась не только готовой к обороне крепостью, но и храмом. Древний замок выглядел внушительно и тогда, когда Бедект видел его в последний раз, но с тех пор многое изменилось. Казалось, что стены и башни стали выше. Все вокруг говорило о стабильности.

Хорошо одетые, спокойные люди проходили мимо них, стараясь держаться подальше. Бросалось в глаза, что прибывшая троица чужаки здесь. С этим было ничего не поделать. Сменив одежду, они все равно не смогут скрыть свой нездешний выговор, шрамы на лице Бедекта, злобный характер Штелен и смертоносную ловкость Вихтиха.

* * *

Вихтих всегда замечал выгодные возможности, и никогда прежде судьба не давала ему настолько удачного, великолепного шанса, как в этот раз. Огромный город, богатый, процветающий, который жрецы приучили подчиняться манипуляциям. Ни у одного из проходивших и проезжавших мимо них людей не было даже меча! Если Вихтих сможет овладеть вниманием жителей этого города, это навсегда склонит чашу весов в его пользу. Хорошо, конечно, когда в тебя верят нищие, угнетенные, запуганные крестьяне, пусть их век и недолог. Но если жители Зельбстхаса признают, что он лучший в мире фехтовальщик, его возвысит вера тех, кто не сомневается в своих убеждениях и точно знает, какое место ему уготовано в мире. Он не помнил, чтобы кто-либо говорил не о количестве тех, кто верит в тебя, а о качестве этой веры, но нутром ощущал, что и качество важно. Вера счастливых и богатых ценнее, чем вера попрошаек, одной ногой уже оказавшихся в Послесмертии.

Бедект так много раз грозился убить Вихтиха, что молодой фехтовальщик давно сбился со счета. Черт возьми, в последнее время он говорил это почти каждый день. Он еще помнил, что когда-то воспринимал ругань старого ублюдка всерьез; еще до того, как они по-настоящему стали друзьями. Друзья. Это слово вызывало у Вихтиха странные чувства. Никогда в жизни у него не было друзей. А теперь есть двое. Они, конечно, бранились, но ведь все, кого связывают хоть какие-то отношения, иногда бранятся. Его родители все время ругались друг с другом. Да что там, со своей женой Вихтих ругался намного больше, чем с Бедектом или Штелен, а ведь жену он любил. Пусть Бедект и грозится, и встает в позу сколько ему угодно, но однажды он спас Штелен и Вихтиха, когда вполне мог бы их бросить. На Вихтиха эта мысль действовала отрезвляюще.

«Однажды я докажу сварливому старому козлу, какой я хороший друг».

– Старик, да ты совсем хреново выглядишь, – сказал Вихтих Бедекту. Тот открыл рот, чтобы ответить, но ему помешал приступ кашля.

И все же Вихтих терпеть не мог, когда ему говорили, что можно делать, а что нельзя. Такие моменты напоминали ему о детстве и о тех временах, когда он еще не понимал, что власть – такая штука, которую он может просто взять, когда пожелает. Речь и меч – вот его оружие. И этим оружием он владел более чем великолепно.

«Не берись за меч, если не можешь сказать речь, – подумал Вихтих. – Ого! Какая красивая фраза. А что, кто-нибудь уже это раньше говорил? Похоже, нет».

Вихтих тайно разглядывал двигавшуюся впереди него Штелен. Она была ловкой наездницей, и бедра ее плавно покачивались с каждым шагом ее лошади.

Ни унции жира, одни мускулы. «А что, если трахнуть ее сзади, чтобы не видеть ее лица? Да я бы просто порезался о ее костлявую задницу». От этой мысли он хихикнул, а когда она обернулась посмотреть, что его развеселило, он бросил на нее лукавый взгляд и подмигнул.