Куколка - Генри Лайон Олди Страница 37

Его сиятельство также оплачивал услуги Филера.

Узнав от детектива, что Эмилия – дочь банкира Шармаля, профессор впал в ступор. Эми, честная и целеустремленная Эми, коллега и возлюбленная – наследница денежного мешка размером с красный гигант! Одна из самых завидных невест в Галактике… Будь гематрийка жива, он бы устроил ей сцену – не зная, за что. Но сейчас любые сцены потеряли смысл.

– Дети? – спросил Штильнер. – Они у деда?

– Да, – ответил детектив.

– Я смогу увидеться с ними?

– Вряд ли.

– Тогда мне необходимо встретиться с мар Шармалем.

– Вы хотите, чтобы я организовал вам встречу с Лукой Шармалем?

– Хочу.

– Личную встречу? С глазу на глаз?

В гнусавом, измененном голосе Филера пробилась нотка искреннего изумления.

– Да. Чего бы это ни стоило.

– О стоимости мероприятия я буду говорить с Аркадием Викторовичем. Остальное – попробую. Хорошо бы найти подходящие рычаги давления… Господи, о чем я! Рычаг давления на Шармалей! Это безумие…

– Скажите банкиру: «У любого ребенка есть отец».

– И все?

– И все.

– Имейте в виду, я ничего не гарантирую!

– Не гарантируйте, – согласился профессор. – Просто выведите меня на Шармаля.

Филер не подвел. Больше года он молчал, не подавая признаков жизни, а потом сообщил – почему-то не напрямую, а через Мальцова – что пришло время озаботиться киттянской визой. Шармаль-старший дал согласие уделить космобестиологу Штильнеру пятнадцать минут своего драгоценного времени.

В устах гематра «пятнадцать минут» не были фигурой речи.

Девятьсот секунд – и до свиданья.

– Приехали, бвана. «Макумба». Г'Ханга подождет мудрого бвану?

– Конечно, обождите. Я быстро…

Забронированный номер оказался занят. Хозяин отеля, как на грех, отсутствовал. Зато портье был сама любезность и обходительность! – вскоре, бросив вещи в свободных апартаментах с видом на мусорку, профессор уже снова сидел в аэромобе.

– Йала-Маку 106, пожалуйста. Юго-запад, побережье…

– Г'Ханга знает! О, щедрый бвана едет на Йала-Маку? Золотое место! Богатые люди живут, вожди живут, инкоози…

Полет над Хунгакампой запомнился слабо. Другой на месте Штильнера все глаза проглядел бы, любуясь достопримечательностями. Увы, профессору было не до красот. Он стыдился признаться самому себе, что нервничает перед встречей – до колик, до озноба.

Ах, Эми! Ну что тебе стоило задержаться в списке живых еще лет на двадцать!

Он нервничал, подлетая к роскошной вилле. Нервничал, разговаривая с модификантом-привратником. Боролся с ознобом, идя рядом со слугой-големом по аллее, вымощенной кристаллами флюорита. Стучал зубами, поднимаясь по ступеням в здание, скорее напоминавшее виллу помпилианцев, чем жилище богатого гематра. Волновался, заходя в кабинет Луки Шармаля.

А потом он увидел банкира.

И перестал нервничать.

Совсем.

Банкир был похож на свою дочь. Медно-красные, поредевшие от возраста волосы. Плотное телосложение. Твердый, властный рот. В то же время он так разительно отличался от Эми, что профессор успокоился. Эта комбинация сходства и различия действовала странным образом: успокаивая, она переплавляла болезненное возбуждение в настойчивость, настраивая Штильнера, человека шумного, но, в сущности, неконфликтного, на верный лад.

– Как я понял, – без приветствия начал Шармаль-старший, – у вас есть информация об отце моих внуков. Сколько вы хотите за эти сведения?

Профессор поклонился. Сейчас он жалел, что не захватил из отеля шляпу. Приподнять шляпу, смешную, купленную на варварской планете шляпу за миг до поклона – вот чего бы ему хотелось в данный момент.

– Здравствуйте, мар Шармаль.

Ни одна черта не дрогнула на восковом лице гематра. По нему ясно читалось, что лишь безумец станет, имея в запасе жалкие девятьсот секунд, тратить время на разную ерунду. Например, пожелания здравствовать. А вести переговоры с безумцем – пустая трата времени.

Лука Шармаль ждал, не повторяя вопроса.

– Я передам вам сведения об отцовстве даром.

«Филантроп? – безмолствуя, спросил банкир. – Шантажист?»

«Нет,» – улыбнулся профессор.

«Идиот? Лжец? Кто?»

– Позвольте представиться: Адольф Штильнер, космобестиолог. Отец ваших внуков.

– Уходите, – сказал Лука Шармаль, активируя панель коммуникатора. Всплыв, голосфера отливала радугой, как небо над Мальцовкой после грозы. – Вы сумасшедший. Я вызову Эдама, он вас проводит.

– Вы не хотите предложить мне сесть?

– Нет.

– Зря. Любая генетическая экспертиза подтвердит мое отцовство. От вас я пойду в ближайшую лабораторию и вскоре вернусь с доказательствами.

– Ни одна экспертиза в Галактике не подтвердит, что отец детей-гематров – техноложец. Это невозможно. Свойства энергетов не передаются при смешанных браках.

– Не передавались. Раньше.

– Я навел о вас справки, профессор. В научных кругах вы пользуетесь репутацией человека неглупого, но увлекающегося. Иными словами, вы прожектер и шарлатан. Я напрасно согласился принять вас. Уходите.

Гематры никогда не спят, подумал Штильнер. В мыслях космобестиолог обращался к соглядатаю-невидимке, в полной уверенности, что соглядатай все слышит, понимает и сочувствует. Я ни разу не видел, чтобы Эми спала. Иногда она лежала с закрытыми глазами. Долго, несколько часов подряд. Дыхание ее было ровным. На вопрос она отвечала после паузы, как если бы сперва ей требовалось проснуться и вникнуть в суть вопроса. Но на суде, под присягой, я не рискнул бы свидетельствовать, что в этот момент она спала.

Трудно говорить с человеком, не умеющим спать.

С Эми было легче.

– Я открыл способ передачи расовых свойств. Ваши внуки – результат эксперимента.

Лука Шармаль шевельнул пальцами, словно фиксируя сказанное в памяти коммуникатора. Допускался и второй вариант: хозяин виллы отдавал приказ голему – явиться без промедления и выгнать наглеца взашей.

Штильнер ждал, зная, что рискует.

Он был не до конца уверен, что экспертиза подтвердит его отцовство. Флуктуация континуума, кипя в крови одного из родителей, передавая детям энергосвойства второго родителя, могла исказить генокод как угодно. Совершенно неизученная область. Через сто лет передача физиологических энергосвойств станет обыденностью. И никому из потомков не будет дела до терзаний первопроходца, какого-то А. Ф. Штильнера.