Поток - Дэниэл Суарез Страница 37

– Да. Черт возьми, да. – Поднявшись, он принялся изучать неправдоподобно тонкую черную нить: – Из чего сделан этот проводок?

– Из тех же волокон, которые, без сомнения, напихали в твой мозг.

– А что произошло с мозгами тех людей, у которых взяли материал?

– Все доноры живы. Те же самые системы, которые затолкали проволоку тебе в мозг, способны без всяких проблем ее оттуда извлечь. Мы можем объяснить, как это делается.

Грейди рефлекторно потянулся провести рукой по голове, но остановился прежде, чем успел пораниться:

– Да. Я бы хотел, чтобы мои мысли снова принадлежали только мне.

– У тебя молодой голос. Как давно ты в тюрьме, сынок?

Грейди призадумался:

– Не знаю. Я оказался тут… в две тысячи шестнадцатом, пожалуй. Да, я уверен. После того как… – На этом его воспоминания оборвались.

– Ну, значит, ты самый свеженький зэк из всех, кого нам удалось найти. Уверен, всем остальным захочется услышать последние новости большого мира.

– Остальным? Значит, есть кто-то еще?

– Да. Мы называем себя Резисторами.

– Я видел ваш символ.

– Так, значит, ты инженер-электрик?

– Типа того. На самом деле я физик. Помимо всего прочего.

– Среди нас много людей ренессансного типа – тех, чьи интересы и амбиции не укладываются целиком в рамки одной специальности. – Повисла пауза. – Но я довольно невежлив. Позволь представиться: меня зовут Арчибальд Чаттопадхай, я – ядерный физик и исследователь. У меня также есть неизбывная страсть к греческой поэзии, но я подозреваю, что причиной моего заключения стало первое увелечение, а не второе.

Грейди рассмеялся:

– Приятно познакомиться, мистер Чаттопадхай.

– Зови меня Арчи. Как все.

– Хорошо, Арчи. – Грейди скривился, пытаясь сосредоточиться. – Меня зовут… я почти уверен, что меня зовут Джон. Так меня называл искусственный интеллект. А вот в фамилии сомневаюсь. Может, Гордон? Или Гаррисон?

– Судя по твоему произношению, похоже, ты белый американец.

– Да, похоже на правду.

– Рад знакомству, Джон. Настоящее имя мы узнаем в данных системы жизнеобеспечения твоей камеры. – Он помолчал. – Но тебе еще нужно оказать медицинскую помощь. Ты, похоже, систематически отказывался сотрудничать. В такой ситуации допрашивающие ИскИны стараются изолировать человека от его воспоминаний, чтобы у того не осталось причин сопротивляться. Исходя из своего опыта, могу сказать, что такая стратегия редко срабатывает. Психика человека простирается за пределы наших четырех измерений.

– Мне об этом говорили не раз.

– Сознание прочнее, чем принято считать. Теперь, Джон, ты в безопасности. Мы нашли тебя и уже никогда не бросим.

Грейди вдруг разнервничался – то ли от посттравматического стресса, то ли по каким-то другим, неведомым причинам – и у него перехватило дыхание.

– Могу я присоединиться к вашей группе, Арчи?

– Ты уже один из нас. В противном случае мы просто не смогли бы тебя найти.

Грейди кивнул:

– Я хочу научиться всему, чему только можно. Я хочу отомстить этим сволочам.

– Почему Бюро упекло тебя сюда?

– Мы с моим наставником изобрели гравитационное зеркало. Способ перераспределять гравитацию.

Его собеседник тихо присвистнул:

– Вот это да! Для меня большая честь познакомиться с тобой, мой друг. Это просто удивительно! А как зовут твоего наставника?

– Доктор Бертран Олкот.

– Гм. Никогда о нем не слышал. Среди нас его определенно нет, но мы отыскали пока ничтожно малое число тюремных камер. Не сомневайся, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти доктора Олкота.

Грейди почувствовал себя поувереннее:

– Хорошо. Странно только, как легко я вспомнил имя Берта, хотя не смог припомнить своего.

– Ничего странного. Искусственные интеллекты уничтожают только специфические воспоминания. Некоторые из наших забыли собственную свадьбу и своих детей, зато в деталях помнят, что лежало в бардачке их автомобиля.

– Арчи, почему БТК тебя изолировало?

– В 1985 году я имел несчастье усовершенствовать процедуру термоядерного синтеза.

Грейди нахмурился:

– Термоядерный синтез? Но…

– Что?

– Этот мужик, Грэм Хедрик, глава БТК, он…

– …сказал, что это его изобретение.

– Ага.

– Это следствие безнаказанной власти. Грэм Хедрик не вступал в Бюро – он в нем родился. В семидесятые и восьмидесятые годы его отец руководил там отделением биотехнологии. Хедрик зубами выгрыз себе путь к директорству и теперь пытается переделать прошлое – и свое, и наше.

– Как, черт возьми, ему это удалось?

– В БТК очень развита сепарация. Там мало кто представляет себе картину в целом, а политика «необходимой лжи» очень этому способствует. Обман рассматривается ими как «необходимая защита от социальных потрясений». Это дало Хедрику свободу действий, и он смог довести свою историю до совершенства – присвоил чужие работы и предстал перед людьми легендарной фигурой. Те, кто знал правду, были либо уничтожены, либо, как я, брошены в «Гибернити». Именно Хедрик убедил предыдущего директора выстроить эту тюрьму – потому что хотел вычеркнуть меня из истории.

– Вот ведь сукин сын! Он на самом деле утверждал, будто построил термоядерный реактор.

– Меня куда больше заботят будущие поколения, чем моя научная репутация.

Грейди посмотрел на Малого, который свернулся рядом с ним на полу.

– Ты сказал, что одолел ИскИна твоей камеры. Как ты это сделал?

– У меня было много времени и серьезный стимул – не дать этим тупым ИскИнам хозяйничать в моей голове. Тогда, в восьмидесятые, они были менее совершенными, чем сейчас. И оборудование было не такое надежное, и недостатки имелись, которые потом устранили. Но, как только я захватил контроль над своей камерой, сразу начал искать других заключенных. Организовывать их. И сейчас, спустя десятилетия, мы полностью контролируем несколько сегментов «Гибернити», обратив все их оборудование против охраны. Мы контролируем турели, камеры видеонаблюдения и множество других систем. Теперь охранники не смеют расхаживать по своей собственной тюрьме, потому что понятия не имеют, какое оборудование им подчиняется, а какое – нет.

– И Хедрик это допускает?

– Чтобы допускать или не допускать, директор Хедрик должен об этом знать. А он не знает. Все системы «Гибернити» мониторятся из штаб-квартиры БТК, но там не взвоет ни одна сирена. Если мы пожелаем, то сможем сделать так, что надзиратели этой тюрьмы будут иметь очень бледный вид. Да и здешний гарнизон не представляет собой особой ценности – в большинстве своем это клоны одного знаменитого коммандоса.