В поисках тигра - Коллин Хоук Страница 37

Он презрительно фыркнул.

– Носки – это ни капельки не романтично. Тем более сегодня особый повод. И не порть мне вечер, Келси. Скажи, что любишь меня и мои сережки.

Я обвила руками его шею и улыбнулась.

– Я люблю тебя. И… люблю мои сережки.

Его лицо озарилось душераздирающе прекрасной улыбкой, и мое глупое сердце снова выпрыгнуло из груди.

Я взяла со стола свой подарок и вручила ему.

– Конечно, это полное убожество по сравнению с серьгами и розами. Но, поверь, богатому тигру очень трудно угодить.

Он нетерпеливо разорвал бумагу и увидел мой подарок – книгу.

Я торопливо объяснила:

– Она называется «Граф Монте-Кристо». Это история о человеке, которого по ложному обвинению посадили в тюрьму на долгие годы, но он сумел бежать и отомстить своим обвинителям. Это очень хороший роман, он напоминает мне о твоем многовековом заточении в тигриной шкуре. Я решила, что мы можем ненадолго оторваться от Шекспира и почитать вместе эту книгу.

– Превосходный подарок. Ты подарила мне не только новое произведение, которое мне непременно понравится, но и долгие часы совместного чтения, что является самым лучшим подарком!

Я ножницами отстригла одну розу из букета и засунула ему в петлицу. После этого мы поехали на ужин, который был заказан в отдельном кабинете.

Пока мы сидели и дожидались ни много ни мало личного официанта, я шепотом заявила:

– Меня бы устроил самый обычный ресторан.

– Обычный ресторан, где сотни мужчин сегодня вечером назначили свидания своим дамам? Разве это подходящая обстановка для особенного романтического свидания? Я хочу, чтобы сегодня ты принадлежала только мне.

Он взял мою руку и поцеловал.

– Это мое первое свидание в День святого Валентина с девушкой, которую я люблю. Я хочу видеть, как ты ослепительна при свете свечей. Кстати, чуть не забыл… – Он вытащил из-за лацкана листок бумаги и протянул мне.

– Что это? – Я развернула записку и сразу же узнала его почерк. – Ты написал мне стихотворение?

– Да, – улыбнулся он.

– Ты прочитаешь его мне?

Он кивнул и забрал у меня листок. Потом начал читать, и тембр его голоса согрел меня до кончиков пальцев. Он читал…

Я зажег свечу и смотрел на пламя.

Оно танцевало и трепетало,

Пугливое и свободное.

Оно пленило меня и мерцало

в моих глазах.

Когда я провел рукой над ним,

Оно всколыхнулось.

Оно росло все выше, горело все жарче.

Когда я отвел руку, жар утих,

Ослабел и исчез.

Я вновь протянул руку, чтобы

насладиться огнем,

Что сделает он? Опалит и сожжет?

Вспыхнет и ранит?

Нет! Он согревал и волновал,

Мерцал и сиял,

Воспламеняя мое тело и душу,

Он – рдеющий, сияющий, манящий —

Яркий румянец ее щеки.

Рен

Он потупил взгляд, явно смущенный столь красивыми словами. Вскочив, я перешла на его сторону стола. Уселась к нему на колени и обняла руками за шею.

– Это прекрасно.

– Ты прекрасна.

– Я бы поцеловала тебя, но ты будешь весь в помаде, что скажет официантка?

– Какое нам до этого дело?

– Значит, я обречена на поражение?

– Да. Я и так планировал целовать тебя… бесконечно, до самого конца этого вечера.

– Понятно. Значит, я могу начать прямо сейчас? Есть возражения?

– Только пожелание – приступить немедленно.

Я не слышала, как подошла официантка. И покраснела до корней волос.

Рен негромко засмеялся.

– Не волнуйся, я оставлю ей щедрые чаевые.

Официантка подошла к нашему столику как раз в тот момент, когда я неуклюже слезала с коленей Рена. Я ужаснулась, увидев лицо Рена, до самого носа перепачканное моей помадой. Мне не хотелось даже думать о том, на что была похожа я сама. Но Рену было наплевать.

Я попросила его заказать ужин и со всех ног бросилась поправлять макияж. Когда я вернулась, еда была уже на столе. Рен встал, чтобы отодвинуть для меня стул, а когда я села, перегнулся через стол и прижался щекой к моей щеке.

Я рассеянно теребила новую сережку. Разумеется, это не укрылось от его внимания.

– Они тебе нравятся?

– Они прелестные, но мне очень неудобно, что ты тратишь на меня столько денег. Знаешь, я думаю нужно завтра же вернуть их в магазин. Может быть, они позволят заплатить только за прокат.

– Обсудим это позже. А сейчас я хочу любоваться тобой в этих серьгах.

После ужина мы поехали на бал. Рен крепко прижимал меня к себе и кружил по всему залу, не сводя глаз с моего лица. Он был настолько прекрасен, что я тоже не видела никого, кроме него.

И еще он тихонько мурлыкал в такт песне под названием «Мое признание».

Я с улыбкой заметила:

– Эта песня очень точно описывает мое отношение к тебе. Мне потребовалось много времени, чтобы признаться в своих чувствах прежде всего самой себе.

Он внимательно вслушался в слова, потом расплылся в улыбке.

– А я знал, как ты ко мне относишься после нашего поцелуя перед выходом из Кишкиндхи. Того самого, который так разозлил тебя.

– Ах, вот оно что! Теперь я понимаю, почему ты называл этот поцелуй «просветляющим».

– Он и был таким. А почему ты тогда так взбесилась?

– Я неправильно поняла твой термин.

– Я назвал тот поцелуй просветляющим, потому что после него понял самое главное – мои чувства не были безответными. Ты бы никогда не смогла так целовать мужчину, если бы не любила его.

Я приподнялась на цыпочки и потрепала его по волосам на затылке.

– Так вот почему после этого поцелуя ты стал вести себя так нагло и самоуверенно!

– Конечно. Но весь мой кураж пропал после твоего отъезда.

Его лицо стало серьезным. Он поцеловал мои пальцы, прижал мою ладонь к своему сердцу и без тени улыбки сказал:

– Пообещай мне, что больше никогда не оставишь меня, Келси.

Я посмотрела в его ярко-синие глаза и ответила:

– Обещаю. Я больше никогда тебя не оставлю.

Его губы с жаром прильнули к моим губам. Потом он лукаво улыбнулся, закрутил меня волчком, рванул к себе и крепко прижал к груди. Его рука скользнула по моей спине, и вот уже он опрокинул меня к самому полу. В следующее мгновение он резко поднял меня, и мы начали отплясывать жаркое танго, причем Рен без малейшей запинки следовал латиноамериканскому ритму песни.