Клинок выковывается - Дмитрий Распопов Страница 37

Ускорив шаг, я направился к охранявшим стадо дружинникам. Народ при виде меня быстро расступался, люди кланялись. Остановившись около стада, я громко произнес:

– Так, что за шум, а драки нет?

Некоторые недоуменно на меня посмотрели, а другие, увидев власть, решили выпросить себе животинку.

– Господин барон, когда будут животных раздавать? – закричали самые смелые из толпы. – Нас вон сколько, а животных всего двести голов.

– Всем успокоиться! – мой голос прогремел так, что сразу же наступила тишина.

Заметив одного из старост, я подозвал его, поманив рукой.

– Борн? – постарался вспомнить я его имя.

– Да, господин барон, – кивнул он, довольный, что я помню его.

– Соберешь остальных из правления, и прямо тут поделите скот. Принцип прост: равное количество животных каждой деревне и столько же – гномам. Как поделить между семьями в каждой деревне – решите сами. Поскольку пергамент у нас кончился, то запишете на ткани, кому и сколько ушло, потом отдадите мне. Все ясно?

– Да, господин, – староста склонился в поклоне.

Народ, услышавший мое распоряжение, стал успокаиваться, принцип дележки всем был понятен, и теперь споры стали разгораться уже между своими, а потому и не с таким жаром, как раньше. Одно дело – ругаться с чужаками из другой деревни, а другое – с односельчанами.

– Ну вот вроде все. – Я подошел к Рону. – Пошли, пока меня к дележке не притянули.

Нубиец скорчил гримасу, но промолчал и зашагал к моему дому. «Нужно решать проблему с отсутствием пергамента, – думал я, уставившись в его широкую спину, – вспомнить бы, как у нас делали бумагу». На уроках химии мы это проходили, и преподаватель говорил, кажется, что раньше ее делали из волокон растений, а не целлюлозы. У нас в этом году будет конопля и хмель, а уж они стопроцентно попадают под определение волокнистых растений, ведь раньше именно из них делали пеньку. Теперь проблема только в одном – вспомнить этапы производства бумаги, пусть даже из дерева, а потом применить это с учетом местного сырья. Рабочих рук у меня много, можно попробовать. Точнее, нужно, отсутствие писчей бумаги меня откровенно угнетало. Пергамент стоил как атомная бомба, а на обрывках ткани писать было неудобно, да и несолидно.

С этими мыслями я подошел к дому. Рон пропустил меня вперед, и я услышал незнакомую речь. Странно, но ее я практически не понимал. Некоторые слова из того, что говорилось, вроде были понятны, но общий смысл разговора ускользал полностью. Это был неприятный сюрприз, я уже уверился в том, что знаю все местные языки, а тут такой облом.

– Мы… нет… горы, – все, что я понял из речи говорившего, когда зашел в комнату.

Сидевшие люди и гномы поднялись и склонили головы, приветствуя меня. Не поклонился только мужчина, который расположился рядом с крестьянином, он просто гордо выпрямился. Я рассмотрел его и едва не хмыкнул. Определить его национальную принадлежность не составляло труда: черные, курчавые волосы, длинная борода, широкий орлиный нос, а также одежда, целиком состоящая из дубленой кожи, только мехом наружу.

«Горец, – понял я, – интересно, зачем его Рон притащил с собой?»

– Барон Максимильян, – представился я, проходя к своей кровати – единственному не занятому месту в комнате.

«Пора уже приспособить какое-нибудь помещение для приемов, а то каждый лезет ко мне в дом», – недовольно сморщился я, увидев, как наследили гости. Постоянной прислуги у меня по-прежнему не было, и даже уборку приходилось делать самому.

– Гори, – представился горец и, обращаясь к крестьянину, который, видимо, был переводчиком, что-то сказал.

Я смутно догадался, что речь шла о его племени.

– Рон, а кто это? – спросил я, показывая на крестьянина. – И откуда он знает его язык?

– Это Зол. – Нубиец устроился рядом со мной. – Его прежняя деревня располагалась близко к горам, а горцы живут маленькими племенами почти везде. Язык у них, конечно, разный, но имеет общие корни.

Внезапно нубиец расширил глаза и, наклонившись к моему уху, прошептал:

– Ты разве его не понимаешь?

Я отрицательно покачал головой. Нубиец тяжело вздохнул.

– Гори сказал, – начал переводить крестьянин после нескольких минут уточнений у горца непонятных для себя слов, – что он лучший воин в своем великом племени, его племя настолько могучее и сильное, что легко может выставить пятьдесят бойцов. Сильнее и лучше его племени нет в этих горах.

Мы с нубийцем переглянулись, я посмотрел на Дарина и с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. «Пятьдесят бойцов для могучего племени – это, конечно, сила», – хмыкнул я про себя.

– Спроси его, зачем он пришел к нам? – я обратился к крестьянину. – Если его племя настолько сильное, зачем ему мы?

– Вот тут начинается самое интересное, – улыбнулся мне Рон, подмигивая.

Я с нетерпением ждал перевода своих слов и ответа гостя.

– Гори говорит, что его племя станет еще сильнее и могущественнее, если будет иметь железные клинки. – Крестьянин был чрезвычайно горд тем, что участвует в нашей встрече, и очень старался.

Я присмотрелся к оружию горца и почти без удивления понял, что его нож сделан из кости животного, с тоненькими каменными вкладышами по лезвию.

– Едва они увидели у нас железные клинки, как сразу решили подружиться с таким сильным племенем равнин, – закончил перевод Зол.

– Скажи ему, что железные клинки очень дорогие даже у нас, не говоря уже о том, чтобы продавать их другим. – Я пока не очень понимал, чем так доволен Рон.

Ну хотят горцы клинки, и ладно, чем они могут за них заплатить? Если только золотом… В моей голове тихо звякнул колокольчик догадки: ведь нубиец не просто так притащил этого типа за столько километров?

– Он понимает это, и племя готово заплатить, – перевел Зол.

Горец достал из-за пазухи небольшой кожаный мешочек и, что-то сказав при этом переводчику, протянул его мне. По тяжести на золото не походило. Я развязал ремешки, растянув горловину, осторожно наклонил кошель, и мне на ладонь, матово сверкнув густой зеленью, высыпалось шесть камней, каждый размером с ноготь моего большого пальца.

– Мы знаем, что эти камни очень ценятся у людей равнин, несколько раз нам даже приходилось убивать незваных гостей, которые лезли в наши горы за ними, – донесся до меня голос переводчика.

– Дарин, это что? Изумруды?

В горле запершило. Если это было так, то в руках я держал нехилое такое состояньице.

Гном поднял протезом мою руку и долго изучал камни на свету, потом даже лизнул один из них.

– Да, и притом отличного качества, – довольно заметил он, отпуская мою руку. – Если можно будет осмотреть повнимательнее, я назову их точную цену, а сейчас могу лишь на глаз прикинуть.