Похищение Афины - Карин Эссекс Страница 37

Послеобеденное солнце заливало щедрым светом особняк капитан-паши, и все здание словно купалось в его золотых лучах. Это сооружение нельзя было назвать дворцом — по крайней мере, в сравнении с дворцом султана, — но расположенный высоко на берегу дом всем своим видом внушал почтение и будто говорил о том, что здесь обитает один из верховных слуг великого повелителя. Основные помещения, составлявшие его, покрывал купол, по четырем сторонам которого возвышались стройные башни. Высокие стены из такого же светлого песчаника с геометрической четкостью ограждали всю примыкающую территорию, включая внутренние дворики, сад и стоящие отдельно строения, которые, как предположила Мэри, использовались в качестве кухонь и для других домашних надобностей.

Она приехала в гости в сопровождении своих горничных и одной итальянской дамы, синьоры Пизани, нанятой ею в качестве переводчицы, очень приятной особы лет сорока, жены придворного драгомана, которая, как и сам драгоман, принадлежала к старой венецианской семье. Ни одного из переводчиков-мужчин, ни иностранного подданного, ни турка, разумеется, не допустили бы в гарем, ибо находиться рядом с женщинами могли только те из мужчин, которые являлись членами семьи. Высокие стены, окружавшие особняк, напомнили Мэри старинные легенды о живущих взаперти красавицах, и турчанки стали казаться ей заколдованными принцессами времен Средневековья. С нешуточным волнением она нетерпеливо желала убедиться в том, что жизнь этих загадочных созданий действительно походит на ее фантазии.

С первых минут встречи ее покорила волна радостного гостеприимства, с которым ее встретили женщины. Она ожидала, что окажется в мрачной темнице, а вместо этого попала в теплый, гудящий женской хлопотливой суетой улей. Окруженная сестрами, тетушками, вдовами братьев и другими родственницами, Ханум, сестра капитан-паши, приветствовала ее. Каждая из присутствующих женщин была представлена по имени, а о степени ее родства с пашой было рассказано с подробностями, из которых лишь немногие Мэри надеялась удержать в памяти. Каждая из женщин подавала гостье руку, которой не отнимала все время, пока длилась церемония представления, и лишь потом уступала место следующей. Мэри все они показались одинаково красивыми, а густейшие волосы у некоторых были черными как ночь, а у других имели даже цвет карамели или меда. Глаза, подведенные коричневым или зеленым, струили на нее ласковый свет и сверкали, подобно тому, как сверкают капли на листьях в лесу после сильного дождя.

Все говорили одновременно, и сначала синьора Пизани старалась как могла, чтобы поспеть с переводом всех добрых слов, поясняя при этом Мэри, какая из женщин о чем говорит, но скоро она оставила эти усилия. Мэри приготовила маленькие подарки, это были английские музыкальные шкатулки, которые наигрывали очаровательные мелодии, стоило только приподнять крышку, и сейчас преподнесла их дамам. Едва первая мелодия смолкла, как по зале пролетел общий изумленный вздох, каждая из присутствующих вела себя так, будто ей посчастливилось присутствовать при самом настоящем колдовстве. В душе Мэри усомнилась в том, что здесь прежде никогда не видали музыкальных шкатулок, и предположение, что это общее восхищение продиктовано исключительно вежливостью, показалось ей весьма правдоподобным.

Весь распорядок дня был тщательно спланирован. Мэри и Ханум, восседая на шелковых подушках, наслаждались чаепитием и беседой, которую вели с помощью синьоры Пизани, а другие их слушали. Мэри не могла понять, чем продиктована та явная власть, которой хасеки обладала над остальными членами семьи, — то ли тем, что она находилась в доме родного брата, то ли тем, что занимала особое положение при султане, которого звала падишах. Либо это было всего лишь декоративной данью иерархии, которую они сочли нужным поддерживать перед чужестранкой.

Во время этой беседы глаза Мэри внимательно обежали комнату, которую украшали изящно расписанные стены, мозаичные чайные столики, яркие шелка и ковры. Множество птиц, обитавших в красивых узорных клетках, принимались щебетать, едва замолкали женщины. Мэри показала Ханум миниатюрный портрет Элджина, который она хранила в медальоне.

— Очень красивый мужчина и достоин любви такой прекрасной жены, как вы, — объявила хозяйка.

— Пожалуйста, не забудьте повторить ваши слова, когда увидите моего Элджина, — пошутила Мэри.