Смерть императора - Александр Старшинов Страница 37

Малыш был озабочен предстоящей сборкой машин – делом ответственным, если учесть, что взял он с собой лишь четверых фабров – ветеранов, прошедших дакийские войны, привыкших к северным холодам и теперь особенно страдавшим от жары и засушливости Востока.

Кука же радовался как ребенок только что купленным новеньким доспехам центуриона, что достались ему фактически даром – покупку оплатил из своих средств Адриан.

Канес и Проб, легионеры Шестого легиона, относились к дороге как и должны относиться легионеры – следили за тем, нет ли поблизости чего опасного, заботились о фураже и воде и вечерами на стоянке чистили оружие.

Менений, включенный в отряд по просьбе Приска и обнадеженный обещанием римского гражданства, мечтал о подвигах, но при этом не забывал вечерами тренироваться: работать с мечом и стрелять из лука. Он был неплохим стрелком, пожалуй лучшим в их отряде. Фламма как-то попробовал с ним соревноваться и был немедленно посрамлен.

Что касается Фламмы, то он взял с собой в дорогу футляр со свитками и днем, в самую жару, когда отряд обычно останавливался на привал, расположившись в тенечке, читал свитки, пока другие спали. Читал он только что вышедшую книгу Плутарха «Красс» [46].

* * *

Дорога до Хатры – путь неблизкий. Римский отряд был не особо велик – зато Дионисий и его спутники двигались в сопровождении двух десятков слуг и полсотни охранников.

Тяжелые повозки, груженные деталями машин, едва тащились по караванной дороге, более пригодной для перевозки грузов на верблюдах или ослах. Хорошо, если десять миль удавалось миновать за день. В полдень, по самой жаре, делали привал на два или три часа, хатрийцы ложились спать, и римлянам ничего не оставалось, как тоже сделать временный полог и растянуться в тени. О легионерских марш-бросках в компании с хатрийцами можно было забыть.

Однажды во время одного из таких привалов Малыш подошел к Приску, огляделся – не может ли кто их услышать. Но Кука спал, а Фламма погрузился с головой в книгу, так что Малыш присел рядом и шепнул трибуну:

– Я должен сказать тебе одну вещь… – Он вновь огляделся. – Похоже, в машинах неправильно сложены детали. Мы ведь собирали их в Антиохии и проводили пробные стрельбы – не горящими ядрами, но обычными. Потом все машины разобрали. Целиком такие махины до Хатры не довезешь. А теперь я заглянул в одну повозку и вижу – натяжные механизмы совсем не от этих машин. Я ведь все рассчитывал как надо – а теперь получилось, что стрелять они не будут.

Малыш оглянулся и поглядел на спящего под белым пологом в тенечке Дионисия. Римляне не стали в этот раз натягивать полог – просто расположились в тени холма за камнями.

– Бывает. Верно, твои фабры случайно перепутали их с деталями других машин, – не моргнув, сообщил Приск.

– Я могу исправить, – предложил Малыш. – Правда, это будет трудно и времени потребует много…

– А надо? – удивился Приск.

На лице Малыша сначала отразилось удивление, затем – радость понимания.

– Ну вот… – сказал печально Приск. – Этого я больше всего и боялся. Что ты все поймешь, а по твоей роже догадаются и хатрийцы.

– Я буду молчать… – пообещал Малыш.

– Твоя физиономия все скажет.

– Я постараюсь выглядеть мрачно.

– Говори всем, что у тебя болит зуб. Фламма заварит тебе какой-нибудь травы из своих припасов, а ты пей. Когда у человека болит зуб, к нему никто не пристает.

– Это точно, – согласился Малыш.

– Особенно когда в этом человеке больше шести футов роста… – уточнил Приск.

* * *

Когда город появился рано утром на горизонте, трибун облегченно вздохнул. Хотя радоваться было особенно нечему – пока что они выполнили только часть задания – самую легкую. И при этом ничего еще не достигли.

Трибун на своем гнедом красавце ехал впереди отряда. Кука на вороном жеребце-ветеране не отставал. Не обманул торговец – отличного скакуна продал.

– Кука, тебе в Хатре особое поручение, – приказал трибун. – Следи за Малышом. Хатра – опасный город. Как бы он не натворил чего недозволенного – полезет со своими фабрами искать инструмент или еще зачем и попадет в какое-нибудь запретное место. И чем скорее мы уберемся отсюда – тем лучше. Из дома без надобности не выходить и куда не надо – не соваться, а то вмиг лишишься головы. А если выходишь – бери кого-нибудь из людей Дионисия.

– Не проще ли нам сразу было ехать в Селевкию? – уточнил Кука.

– Э, друг мой, ты забыл, что наш план не так прост. Никто не откроет ворота города, если приедет военный трибун Шестого легиона и попросит это сделать. Даже если очень настойчиво попросит.

– Ты – посол Траяна… Разве не откроют? – удивился Кука.

– В том-то и дело, что посол только в Хатре. В Селевкию мне император поручений не давал, писем – тоже… Союзнички дорогие, помните о своем долге – или что-то в таком духе прочитает правитель Хатры. Но с парфянами наш император более не ведет переговоров. Он их покоряет. Посему в Селевкии я не посол.

– А кому они откроют тогда? – озадачился Кука.

– О, вот в этом весь фокус! Хатрийскому каравану, например. Греческому торговцу. Надеюсь, Дионисий нам поможет.

– Дионисий – еще та змея. Он может услужить. Но точно так же может и предать. И продать – за пару сестерциев.

– Дороже.

– В смысле?

– Если он нас будет продавать – то дорого. Этот не продешевит.

Приск оглянулся. Основной караван отстал довольно-таки сильно – их разговор никак не могли услышать.

– Завтра или послезавтра мы захватим Дионисия, а в придачу – кое-какие нужные нам вещи и навсегда исчезнем отсюда.

– Полагаешь, это будет просто сделать? – неожиданно усомнился Кука. – По моим наблюдениям, все расчеты идут кувырком, когда они слишком сложные.

– Не слишком сложно – ведь Дионисий – наш гостеприимец, и мы будем жить в его в доме.

– С гостеприимцами так не поступают. Типа – запихал в мешок и увез.

– Мы же не будем его убивать. Или грабить. Мы просто попросим – очень настойчиво попросим его проводить нас до Селевкии на Тигре. А если он откажется – будем настойчивы. Аза службу отблагодарим. Щедро.

– Надеюсь, этот грек тебя не обхитрит… – вздохнул Кука.

Они остановили коней и подождали, когда подъедут Дионисий и его люди. В Хатру пусть они въедут первыми. Римляне – следом.