Убийца наваждений - Антон Орлов Страница 37

Об этом стеклянном проулке он подумал еще раньше и, проходя мимо старой полуразрушенной ограды, прихватил украдкой обломок кирпича. Ежели размахнуться как следует и запустить чем-нибудь увесистым в поблескивающую прозрачную стенку, будут тебе и осколки, и звон, и толкотня, а ты пользуйся моментом и беги со всех ног, уповая на то, что сопроводителей закружит общая неразбериха.

Клетчаб выскочил на проспект, протянувшийся меж двух горок, густо усеянных желтыми огоньками окон и фонарей. Рискуя попасть под колеса автомобилей, украшенных статуэтками и гирляндами финтифлюшек, перебежал на другую сторону. Машины в Лонваре выглядят помпезно, но при этом ползают с черепашьей скоростью, а распространенных в Империи мотоциклов тут и вовсе не увидишь. Самый быстрый вид городского транспорта – это паровой трамвай, который гоняет по решетчатым эстакадам, добавляя дыма в клубящийся над крышами смог. И еще велосипедисты лихачат, как последние психи.

Вслед Луджерефу заревели клаксоны, и он про себя ругнулся: ориентир для преследователей. Не теряя времени, углубился в закоулки. Этот район был ему незнаком, но выбирать не приходилось.

Позади вновь послышался хоровой вопль автомобилей, это заставило его напрячься: кто-то еще рванул напрямик через проезжую часть, не теряя времени на прогулку до светофора.

Дальше было темновато и малолюдно. В свете угасающего заката на обшарпанных кирпичных стенах можно было разобрать надписи, сделанные углем и мелом. Ругательства, непристойности, оскорбления в адрес гронси и венгосов, восхваления богам, хула на правительство, призывы выходить на улицы и протестовать (против чего, не написали). Попадались также цепочки непонятных слов, подозрительно похожие на обрывки заклинаний, что уж вовсе форменное безобразие, ибо кто знает, чем такое баловство может обернуться.

Заповедник помоек. Переполненные мусорные баки, нагромождения пустых деревянных ящиков, кучи проржавевших водопроводных труб в наплывах окаменевшего налета и лохмотьях утеплителя. Клетчаб пробирался среди этого хлама, глядя в оба, чтобы в сгущающихся потемках ни во что не вляпаться и ни за что не зацепиться.

Возвращаться в мансарду нельзя: если преследователи знают, где он живет, это верный способ угодить в засаду. Да там и не осталось ничего ценного. Дешевая бытовая мелочовка и обрезки материала, из которого он смастерил страшило. Пусть какая-нибудь загребущая сволота порадуется чужому добру, не жалко. Другой вопрос, где переночевать.

Он уже почти поверил в то, что сегодняшние треволнения закончились и самая насущная проблема сейчас – это найти такой ночлег, чтобы и взяли недорого, и не доложили куда следует, когда позади раздался переливчатый свист.

Выследили. Самый проворный, который так и не упустил жертву из виду, подзывает остальных.

Клетчаб ринулся в темень, не разбирая дороги, а проклятый свистун не отставал, и вскоре подельники начали отвечать ему справа и слева: они знали этот район и сумели взять жертву в клещи.

Его настигли на замусоренной площадке, зажатой меж глухих стен обветшалых построек и круто вздымающимся склоном, сплошь покрытым кустарником. Видимо, это было подножие какой-то горки. Наверху, над массивом черных ветвей, желтели окна многоэтажного дома, озарявшие площадку скудным светом, еще выше мерцало золотистое электрическое марево – там текла своим чередом цивильная жизнь, а здесь, на ее задворках, вне поля зрения закона, могла случиться любая дрянь. Впрочем, Клетчаба Луджерефа даже закон бы не спас.

Когда эти мерзавцы вынырнули из темноты, словно тени, он понял: плохи дела. Однозначно, это наемники. Продадут его иллихейским цепнякам, а потом будут путешествие через океан и страшная кончина без никакого посмертия.

Огнестрельное оружие в Венге под запретом, носить его дозволяется только представителям власти, а если кому-то еще, то по особому разрешению. Это тебе не Иллихейская Империя, где каждый вправе таскать в кармане пистолет в целях самообороны, поскольку среди людей всегда может затесаться оборотень, покинувший в урочное время свое логово. Здесь напасть другая – мороки, и палить в них нельзя, они от этого, наоборот, только сил набираются. Ранить-то ты морочана ранишь, но на нем все заживает в два счета, потому что, стрельнув в него, ты вроде как согласился с его существованием и помог ему закрепиться в реальности – на первый взгляд несусветная муть, но именно так написано в брошюре, которую всем новоприбывшим всучили в конторе Гостевого Управления.

Цепняки здешние бдят, чтобы никто не ходил с пистолетом, и у них есть специальные магические приспособы, позволяющие выявлять запретное оружие. Луджереф решил не рисковать, а то задержат на улице, установят личность – и пиши пропало. Но сейчас-то ему что делать в одиночку против четверых? Делать было нечего, и он заорал благим матом по-венгоски:

– Помогите, люди добрые, пожар!

Ага, конечно, так тебе и побежит кто-нибудь на свалку за нежилыми строениями пожар тушить…

– Мужик, не дури, хуже будет, – сипло проворчал, надвигаясь на него, один из наемников.

Они тоже понимали, что никого здесь эти крики не всполошат. Не то место.

Клетчаб вынул нож и оскалился, собравшись дорого продать свою жизнь. Ему есть что терять. Эти ушнырки даже не представляют, какая потеря его ждет. Речь ведь идет не только о жизни и смерти, а еще и о посмертии, о его душе, которая достанется сорегдийскому живоглоту.

– Убивают!.. Грабят!.. – Он аж глотку надсадил. – Люди, сюда!

У них тоже не было стволов, а то бы начали угрожать. Зато заказчики наверняка снабдили их какой-нибудь парализующей пакостью. Бандюганы приближались, за спиной крутой склон, заросший непролазным кустарником. Не сбежать. Их четверо, да еще и пятый на подходе…

Пятый, в отличие от остальных, был без лица – похоже, натянул на голову просвечивающий темный чулок, словно собрался на вооруженное ограбление в людном месте. И он был не с ними. Это Луджереф понял, когда он размозжил одному из наемников череп обрезком арматуры. Удар был страшный, брызнули мозги. Какой-то влажный ошметок попал Клетчабу на ботинок, да так и прилип.

Не давая противникам опомниться, новоприбывший двинул своей арматуриной другому бандиту по ребрам, явственно хрустнувшим от удара.

Двое оставшихся отреагировали: один отскочил и принял оборонительную стойку, другой метнул нож и даже попал в цель, но ни к чему хорошему это не привело. Человек в маске выдернул оружие и метко кинул в хозяина, угодив тому в пах.

«Броня на нем, что ли, какая? – мельком подумал Клетчаб. – В печенку же вроде как засадили… А видать, под курткой что-то есть, и клинок застрял!»

Он напряженно соображал, что предпринять: сделать ноги или дождаться развязки. Если это конкурент бандитов, который тоже охотится за Клетчабом Луджерефом, перспектива плачевная. Только на кой заказчику нанимать сразу двух исполнителей? А очень просто: в Лонвар прибыли и императорские сыскари, и люди Аванебихов, одни наняли шайку, другие – охотника-одиночку.