Тихое вторжение - Дмитрий Володихин Страница 37

Один из них подстерегал добычу в доме напротив, через проспект.

Я заметил какой-то блик.

– Ложись!

И группа хряпнулась не в пример быстрее, чем это происходило на плацу сегодня утром. Зона, пакостница, быстро учит людей шевелить поршнями…

Степан, со своим битым ребром, опустился чуть медленнее прочих. И когда грохнул выстрел, именно он покатился по асфальту, зажимая рану в левой руке.

Мы с Толстым открыли огонь одновременно.

Я – просто чтобы отпугнуть. Пусть снайперу будет неудобно работать. Чем ему неудобнее, тем больше народу в группе успеет расползтись по защищенным местам. Мои пули разбили окно этажом выше. И лучшего выстрела наскоряк я бы сделать не смог.

А вот Толстый выпустил короткую злую очередь, глянул в то место, куда целился, и произнес с удовлетворением:

– Готов. Но если он там еще шевелится…

И он обратился ко мне:

– Добавить бы из подствольника.

Золото, а не стрелок!

Я молча выцелил окно. Руки, с-сволочь, дрожат. Нервы ни к хренам…

– Богх! – рыкнул подствольник.

Попал, ребята. Если гад там еще шевелился, то сейчас – вряд ли.

Терех у меня из-за спины орет:

– Сквозная, ничего!

А я прикидываю: раз снайпер, то где-то рядом должна обретаться и вся сучья мародерская команда. И скорее всего, она сторожит южные выходы из станции – там, где кинотеатр «Звездный». С той стороны – аж три выхода из метро, там бойцов концентрировать выгоднее: выше вероятность того, что какая-никакая добыча из-под земли выползет. Большими бандами мародеры не собираются, хабар не тот, чтобы большую банду прокормить. Сколько их там? Еще два, три, н у, от силы пять стволов. Что они будут делать?

Пугать они будут, вот что, ребята.

– Нина, отползайте к Степану. Терех, что там у вас?

– Перевязываю.

– Как перевяжете, ползите сюда. Оба ползите!

А пока оба возятся в арке, которую образует вход с улицы в торговый центр и в метро. Если я правильно рассчитал, если мародеры там, где я думаю, этих двоих они подстрелить не могут – угол обстрела не тот. Но и нам Терех со Степаном никакой помощи не окажут.

Нарезаю Толстому сектор обстрела строго в сторону «Звездного». Себе беру перекресток Вернадского и Удальцова, а также всё, что за ним. Для того, чтобы получить приличный обзор, выползаю на тротуар, прячусь за мраморной головой академика.

И как только прячусь, в капот развороченного джипа бьют пули. Тут же, рядом с моей левой рукой взлетает асфальтовый фонтанчик. Еще кто-то лупит в стену центра – туда, где залег Толстый.

Р-р-ра! Р-р-р-ра! Щедро долбят, боеприпасами не обделены. Среагировали на движение?

Напоследок пистолетная пуля тенькает о бордюр тротуара. Ну, это уже совсем глупости. На такой дистанции пистолет – не оружие.

Толстый показывает мне три пальца. Три ствола он зафиксировал. Я мотаю головой и показываю четыре.

Осторожненько выглядываю. Не видно мне стрелков. Им, впрочем, меня тоже не особенно видно. Имелся бы у кого-то из них ствол с оптическим прицелом, скорее всего, они бы уже подстрелили меня. Стало быть, нет. Мы на равных.

Прямо перед нами – яркий газончик. Середина лета, газончик полыхает красным, синим, желтым, а как эти цветы называются, знает какая-нибудь женщина.

На середку газончика шлепается граната. Ё! Ведь было секунду назад движение – у выхода из метро прямо перед «Звездным». Оба мы с Толстым проморгали, не успели среагировать…

Черный взрыв рвет газончик в клочья, обсыпает меня землей и травой с головы до пят… Осколки молотят по стене торгового центра, по джипу, да по всему кругом. Вижу, как от стены отлетает тяжелый металлический квадратик. Та самая Ф-1. Погано.

Ловкий у них парень, мечет гранаты так далеко, что я бы ни за какие коврижки с ним соревноваться не стал.

А теперь как? Метнул – и нет его. Не в кого палить.

Неожиданно из-за домов, именно оттуда, где и должны быть, по моим прикидкам, главные силы банды, зазвучал голос, усиленный мегафоном:

– Вам капец, лошня. У нас два десятка стволов, гранатомет и две снайперки…

Ну сейчас! У вас три автомата и один пистолет.

– Мы можем урыть вас, пацанчики, в минуту. Но мы добрые ребята и лишний, мля, раз греха на душу не берем. Нам ваши жизни на хрен не сдались. Подняли руки, положили стволы, сбросили рюкзачки, и тушки свои унесете целыми. Конкретно минута на размышление.

Кто кого тут уроет, еще бабушка надвое сказала. Но влезать в серьезную драку и нести потери нам ни к чему. Понятно, что борзые ребятки проверяют чужаков на вшивость. Если пришлых мало, если они по натуре ссыкливые, может, и впрямь положат стволы. Или заспорят, и тут-то какой-нибудь лошок под пулю обязательно подставится. А если нет, какой будет следующий ход?

Еще чуток попугать. Авось проймет. Нажать слегонца, но не лезть на рожон, не переть буром. Давить нас всерьез и по-настоящему мародеры не решатся, им тоже потери ни к чему…

Или… обойти торговый центр слева – там как раз парк, деревца, ложбинки… А? Пойдут они так? Если там не сплошной аномальник, то могут. Но сколько бойцов отрядят? Ну, два. Ну, даже три… Нет, вряд ли, силенок у них маловато.

Преследовать группу, как волки гонят оленя, – пока группа не сделает какую-нибудь ошибку, иными словами, пока она не даст себя положить? Да, очень хороший и разумный план. А не загонят всю группу, так зацепят одного, другого. Им ведь не обязательно всех нас истребить. Для них и один мертвец – пожива.

А у нас тогда какой контрход? Большая часть огневых контактов в Зоне вот такая – издалека, без большой крови, кто кого передумает, а не пересилит, у кого на чужую гайку найдется болт с хитрой нарезкой. И что у нас за болт припасен? Да тупо войти в центр, выйти из него с другой стороны и скрыться в парке. А оттуда как-нибудь пробьемся к «Университету». Или добежать до ближайшего квартала по этой стороне Вернадского и там сделать засаду. Между нами – дистанция в несколько сотен метров, можем успе…

Ыва!

Движение!

Мы разом с Толстым бьем из двух автоматов. Оба реагируем вовремя. И кто из нас попадает – бог весть. Но их гранатометчик, сделав замах, куда-то исчезает, вопли оттуда слышатся, потом банда начинает беспорядочно поливать нас свинцом.

А граната между тем летит косо и взрывается в воздухе над перекрестком. Один осколок отшибает нос несчастному Вернадскому, другой дырявит ржавый автомат экспресс-оплаты за спиной у Толстого.

Золотой мой стрелок показывает мне отогнутый большой палец. Особое какое-то обозначение? Чего-то один? Или, может, наверх поглядеть надо?

Мля, торможу, это ж он работу нашу оценивает. Молодцы, мол…